Он намекал на юмористические стихи, которые Квиллер сочинил к его прошедшему дню рождения. И вынул из жилетного кармана карточку, на которой был напечатан типичный Квиллеров лимерик:
Редактор по имени Кип —
Весьма симпатичный тип,
Душою широк
И в деле знаток,
И в гнусность ни разу не влип.
— Стоит мне почувствовать себя плохо, физически или душевно, я читаю твоё послание, и оно возвращает меня к жизни.
— Я давно уже подумываю написать книгу о юмористических стихах, — скромно заметил Квиллер.
— И напиши! Я скуплю весь первый тираж и раздам друзьям. Пусть читают на здоровье!
Во время разговора взгляд Квиллера то и дело останавливался на трёх женщинах, завтракавших за столиком в противоположном конце зала. На них были необычного фасона шляпы. Полли очень нравились оригинальные головные уборы. Пожалуй, она стала бы такую носить.
— Мойра говорит, их называют артистическими, — поправил его редактор.
— Виноват, — шутливо извинился Квиллер. — Ты знаешь дам, что садят во-он там? Они все время на нас поглядывают.
— Они поглядывают на твои усы. Вся троица наверняка знает, кто ты. Видят твоё фото в «Пере Квилла» каждый вторник и каждую пятницу… Я считал и считаю, что тебе просто необходимо печататься в нашем «Вестнике»…
— Превосходная идея, только она не сработает. — Квиллер забрал себе счёт, который как раз принесли. — Я угощаю. Скажи Мойре, пусть приглашает нас обедать, как только Полли вернётся.
Редактор ушёл, а Квиллер выписал чек и оставил на столе чаевые. Он заметил, что две артистические шляпы покинули зал, а третья по-прежнему разглядывает его усы.
Направляясь к выходу из ресторана, он обратился к его владелице:
— Вот неловкость: я встречал ту даму, что сидит за столиком возле камина, но кто она, подзабыл.
На лице женщины расцвела улыбка:
— Они обычно приходят втроём. По четвергам Публичная библиотека закрыта, и они превращаются, по их собственным словам, в ланч-леди. Та, что осталась, — Вивиан Хартман, главный библиотекарь.
Вивиан Хартман выглядела очень довольной тем, что он подошёл. Шляпа на ней, он отметил, была с большими, примерно фут в диаметре, полями… бархатная, двух оттенков, с широкой шёлковой лентой и натурального вида пионом.
— Прошу прощения, вы мисс Хартман? Я — Джим Квиллер из мускаунтской «Всячины».
— Да, я знаю! Не присядете ли? — отвечала она, и он придвинул стул.
— Должен признаться, я в восхищении от этих шляп, что на ваших подругах и на вас.
— Мы делаем их сами… в память вашей Тельмы Теккерей. У её брата, Торстона, была здесь ветеринарная лечебница. Мы и сегодня оплакиваем их обоих. Не говоря уже об утрате превосходной коллекции шляп.
