— Наверное, ты был не по годам развит, — предположила Хикси.
— И прехорошенький. У меня были локоны.
Хикси громко расхохоталась.
— Мне бы хотелось увидеть твою раннюю фотографию.
— Все мои семейные снимки сгорели во время пожара, — горестно произнёс он. Это была невинная выдумка, возникшая под влиянием минуты. На самом деле все реликвии прошлого Квиллера исчезли в чёрный период его жизни. У него не осталось даже фотографии матери.
Он молчал так долго, что Хикси снова повернула разговор в деловое русло:
— Хочешь услышать имена спонсоров? Этот ресторан, банк, похоронное бюро, аптека, гараж Гиппела и «XYZ энтерпрайзис» плюс спонсоры, от которых не будет дохода: Центр искусств, Театральный клуб, Пикакское агентство рекламы и Клуб фермеров.
— Если тебе что-то от меня нужно, Хикси, не тяни, сделай милость.
— Ну что же, нам нужны четыре официальных лица: ведущий, диктор, чтобы произносить слова, судья и хронометрист.
— Я согласен быть хронометристом.
— Нет, нет, нет! При твоём замечательно поставленном театральном голосе из тебя получится идеальный диктор!
— А почему не Уэзерби Гуд? Он как-никак работает на радио. У него чудесный голос.
— Он вызвался быть ведущим.
Дерек, который прислушивался к их разговору, вставил:
— Я собираюсь выступить в команде Театрального клуба. Мой босс хотел, чтобы я защищал честь «Старой мельницы», но к тому времени меня, возможно, здесь уже не будет.
— А что думает об этом деловом предложении твоя девушка? — поинтересовался Квиллер.
— Она хочет, чтобы я поступал, как лучше для меня, — ответил Дерек с самодовольной улыбкой, и Квиллер пожалел, что у него нет под рукой кремового торта.
Порой бывало так, что у Квиллера болела голова из-за Коко. Это случалось в процессе передачи мыслей. Кот пристально смотрел прямо на лоб хозяина, и тот вдруг вспоминал, что пора кормить кошек или сменить наполнитель в их туалете. Если он спохватывался не сразу, у него между глаз начинала разливаться тупая боль, набиравшая силу по мере того, как кошачий взгляд становился всё пристальнее.
Например, однажды Квиллер возлежал на диване, закинув ноги на кофейный столик, и пытался придумать тему для своей колонки. Необходимость писать более ста колонок в год истощала его изобретательность. И вдруг он резко спустил ноги на пол. Есть! Почему бы не воспеть хвалу пышным усам? Этот знак мужского достоинства прославили многие: Марк Твен, Тедди Рузвельт, Панчо Вилья, Эйнштейн, Граучо Маркс
