— Они вовсе не бездельничали, Полли! Они думали. Слова и мысли легче приходят в таком положении. Должно быть, это как-то связано с кровообращением.
Их беседа была прервана: принесли горячее. Квиллер заказал баранью ногу с нутом, а Полли — что-то вегетарианское, завернутое в виноградные листья.
— Полли, — сказал он, — я хочу попросить тебя о большом одолжении. Для меня бы оно много значило.
— В чём заключается это одолжение? — спросила она с опаской.
— Ты бы не попозировала для портрета? Мне бы хотелось, чтобы его писал Пол Скамбл из Локмастера.
— О боже! — воскликнула она в испуге. — А тебя не устроит хорошая фотография, сделанная в студии Джоном Бушлендом — с ретушью?
— Нет. У масляных красок богатые тона, которых не достичь никакими другими средствами. А поскольку у нас нет в наличии Джона Сингера Сарджента,[4] то мне бы хотелось сделать заказ Скамблу.
— Ну что же, как я слышала, он очень хороший художник. — Теперь Полли была уже скорее польщена, нежели обеспокоена. — Где будет висеть этот портрет?
— В моей спальне на антресолях, в изножье кровати, чтобы, просыпаясь по утрам, я первым делом видел его.
— Ну что же, нам нужно будет об этом подумать, не так ли?
— Ты можешь познакомиться со Скамблом завтра, на открытии Центра искусств. Думаю, ты найдёшь в нём родственную душу.
Перед тем как отправиться на церемонию открытия в Центр искусств, четверо друзей собрались в амбаре Квиллера за поздним завтраком. С Арчи Райкером хозяина объединяло не только общее журналистское прошлое (они вместе работали на юге). Эти двое ходили в один детский садик, а потом и школу. Когда зародилась идея создать «Всякую всячину», Райкер переехал на север, чтобы осуществить давнюю мечту — стать издателем и главным редактором газеты в маленьком городке. И теперь он радовался не только перемене в своей карьере, но и удачной женитьбе на местной жительнице, занимавшей не последнее положение в обществе.
Милдред Хенстейбл Райкер тридцать лет преподавала изобразительное искусство и домоводство в школах Мускаунти, прежде чем взялась вести кулинарный раздел во «Всякой всячине». Она была доброй и отзывчивой, прекрасно стряпала и являла собой образец приятной полноты. У Райкера уже образовалось брюшко, и его румяная физиономия лучилась довольством — ему пришлась по душе провинциальная жизнь. Четвёртой в компании, собравшейся у Квиллера, была Полли.
Сначала они посидели в павильоне, чьи прозрачные стены рождали приятную иллюзию, будто ты затерялся в лесу. Четвёрка друзей расположилась полукругом, так чтобы прямо перед ними был птичий сад. Сиамцы сидели у их ног, наблюдая за воронами, воркующими голубями и сойками.
