— Если надумаете селиться около нас, будем помогать.
— Это откуда же в вас столько доброты? — Ага, Семён Аркадьевич сам начинает горячиться. Получай.
— Это забота об интересах популяции, — хватит на сегодня высоких материй. Пусть слегка подумает над этим словом. — Загляну, однако, в кузницу. Раз нет здесь мастера, деваться некуда, придётся самим ремесло осваивать. Так можно ознакомиться с достижениями самых высоких технологий?
— Милости прошу. И это, я ведь за соль должен, Вам может еще что-то нужно?
— Ножницы, чтобы волосы стригли, и компас, хоть игрушечный или сувенирный.
— А из провизии? У меня немного сахару есть, мёда баночка, чай, шоколад.
— Спасибо, это нам без надобности. Вот если нормальный топор, чтобы без всякого современного выпендрёжа, это да, — Славка уже понимает, что есть у этого жука спецзапасец, и что сам он для него перешёл в разряд «нужных» людей.
Семён Аркадьевич снова отправился рыться в своих кладовых, а в кузнице оказалось интересно. Камера от автомобиля с подкачкой от ножного насоса со вторым, явно недавно вклеенным соском. Из него шланг из термопрочной резины через металлическую трубку подаёт воздух в выложенный из глины горн. Наковальня — массивная железяка непонятного происхождения, грубые щипцы пинцетной конструкции, судя по размеру — для удержания поковок. Молоток — тоже какая-то деталь от машины, приделанная к слегка помятой трубе. Ни зубила, ни бородка. Картинка прозрачная. Мастер забрал с собой всё, что сделал сам, оставив кузницу в «первоначальном» состоянии. Так сказать, вернул в стартовые условия.
— Загляните ко мне, Всеслав Ильич! — хозяин уже тут. — Похоже, Ваша Доктор не скоро освободится. Звенит инструментами и рычит на моих так, что они вокруг неё мотыльками порхают.
Прошли в автобус. Чисто опрятно. Очень красивая женщина, не юная, но лет на десять моложе мужа.
— Ольга Николаевна, — раскланялся, пробурчал, что рад. Вот и главный «стимул» местного руководителя. Ничего не скажешь, выглядит прекрасно. Одета, причёсана. Не что-то особенное, но за собой следит. Шторки на окнах, многие сиденья в салоне сняты. Есть стол, в дальнем конце занавеска.
— Не желаете винограду, Всеслав Ильич, — мило улыбается хозяйка, — он правда доставлен был давно, но подвялился и не потерял во вкусе.
Отказ от лакомства застрял у Славки в горле. Приняв редкую, потерявшую многие скукожившиеся виноградинки кисть, поднёс её к глазам и посмотрел на свет. Есть семечки. Кажется. Снял со спины сделанный из лозы короб, висящий на тех самых сплетённых из верёвочек ремешках, аккуратно уложил туда эту драгоценность.
