— Если Тамара Петровна отпустит, — такого взгляда Славка не ожидал. Ледяной клинок.
— Она поначалу пыталась командовать, запрещать, не пускать, останавливать. А потом оказалось, что ничего то здесь она не знает. Так что её возраст — это только годы. Мы Тинку слушаемся.
Славка тут же вспомнил, что все здесь поглядывали на плотненькую русоволосую девушку, вроде как одобрения спрашивали.
— Так вы что, провели выборы?
— Само получилось. Сначала совета спрашивали у неё, а потом и разрешения. Она вообще-то тихая, но соображает хорошо.
* * *
По реке плыли еще целый день, работая в две пары вёсел. Вика менялась с Рипой, а Славка грёб не прерываясь. Знакомые их новой спутнице места закончились после полудня, а еще через час левый берег оборвался. Простор и запах моря, и всё это разом.
— Если бы я знала, что до моря так близко, задержалась бы в отлучке ещё на денёк. — Викины глаза блестят на фоне смуглой кожи лица.
Рипа тоже возбуждена, пробует на вкус воду.
— Солёная, но не очень. Надо подальше отойти.
А Славке не терпится, и он подхватывает парусом явно обозначившийся попутный ветер. Не сказать, что пошли быстрее, но можно отдохнуть от гребли. И волнение здесь чувствуется. А вот и вкус воды устраивает, и справа обозначился вход в глубокий залив. Пора высаживаться.
* * *
Место Славке откровенно не нравится. Ни дров, ни пресной воды. Но подруга уже выгружает из лодки бивачное имущество. Конечно, прихвачено у них с собой четыре пластиковых меха, набранных ещё из реки, и дровишки припасены. Такая уж доля у мужика, не быть застигнутым врасплох женской фантазией. Пока он доставал и устанавливал привезённые с собой кирпичи, прилаживал на них горшок, разводил под ним экономный костёр, девушки ушли вглубь бухты. Бродили там по щиколотку в воде, что-то пробовали и даже смеялись.
— Знаешь, Слава, тут за нас природа очень сильно постаралась. Это, считай, естественная солеварня с сепарацией. Так что ничего выпаривать не придется, — Рипа устраивается рядом с ним на одном спальнике. — Сейчас передохнём, а с утра начинаем погрузку.
А Вика смотрит на кирпичи, среди которых еще шевелятся язычки пламени угасающего костра.
— Ребята, а ведь я тупая.
— Ты чего это так расчувствовалась, — интересуется Славка.
— Мы ведь обжигали горшки. И бегали за два километра затачивать костяные острия. Могли ведь обжечь кирпич, и работать с удобствами, сидя по горло в воде, а не под куцым навесом посреди раскалённой степи. И для Васькиной рогатки легко было наделать кирпичных шариков.
