Лагерь включал две дюжены палаток, сделанных из кожи и старых кусков дерева из мертвых лесов Татуина. Два тускена стояли рядом с одной палаткой, охраняя ее. Энакин потянулся к Силе и почувствовал внутри палатки свою мать. Не привлекая внимания, он обошел палатку сзади, использовал свой световой меч, чтобы прорезать дыру в туго–натянутом покрытии и вошел внутрь.
Энакин нашел свою мать в центре палатки, привязанную к каркасу из тонких деревянных прутьев. Слабый огонь горел в горшке, давая тепло и отбрасывая страшные тени на стены палатки. Шми не двигалась. Испуганный как ребенок, Энакин сказал, — Мама? Ответа не было. Он увидел запекшуюся кровь на ее лице и руках, как следствие ужасных избиений. – Мама? Ответа все еще не было. Она была едва жива. Она простонала, когда он освободил ее запястья от кожаных лент, которыми она была привязана. Энакин нежно опустил ее на землю, удерживая ее тело на руках. – Мама? Покрытые синяками веки Шми дрогнули и открылись, пытаясь сосредоточить взгляд на Энакине. – Эни? – прошептала она. – Это ты?
— Я здесь Мам, — сказал он. — Ты спасена.
— Эни? Эни? Она, казалась, сбитой с толку, как если пыталась понять, реален ли он. Затем, она сумела улыбнуться ему. – О, ты такой красивый. Она коснулась его руки, и он поцеловал ее открытую ладонь. – Мой сын. О, мой взрослый сын. Я так горжусь тобой, Эни.
Энакин тяжело сглотнул и почувствовал, причиняющие боль, слезы в глазах, когда она сказала, — Я скучала по тебе.
— Теперь я спокойна, — сказала Шми. – Я люблю те… Энакин напрягся, когда ее голос оборвался. – Останься со мной, Мама. Все…
Он хотел сказать ей, что все будет хорошо. И хотел так много рассказать ей. Но, до того как он что–то успел сказать, Шми проговорила снова, — Я люблю…. Затем ее глаза закрылись, и голова опрокинулась назад. Она умерла на его руках.
Энакин сидел в оглушающей тишине, удерживая свою мать. Если бы я добрался быстрее сюда, я смог бы спасти ее. Он провел свои пальца сквозь спутанные волосы Шми. Я не оставлю ее здесь. Я должен отнести ее к свупу. Но эти тускены–охранники… Он вспомнил тускена, которого встретил, когда был мальчишкой.
Я спас ему жизнь!
Ранее, Энакин не задавался вопросом о мотивах тускенов. Но сейчас, ему было интересно, захватили бы они его мать, если знали, что ее сын однажды спас одного из них. Или так тускены благодарят? Он быстро обдумывал, мог ли тускен, которого он спас, быть еще живым, возможно, в этом самом лагере. Я должен был дать ему умереть. Я должен был! Он думал о том, как тускены захватили его мать, представил, что ей пришлось вытерпеть за прошедший месяц… Почему они сделали это? Как кто–то мог это сделать? Ответ пришел из самых темных уголков его сердца. Они сделали это, потому что хотели. Они сделали это, потому что могли. Как только, его горе перешло в гнев, он точно решил, что делать с тускенскими охранниками. Временно оставив тело матери, Энакин Скайвокер вышел из палатки и включил свой световой меч.
