– Какая разница! Мне плевать, что он не спал!
– Я вот думаю, что Бэзил в лифте – это образ современного художника. Понимаешь, Мэл, искусство, оно же обязано будить людей. Бэзил работал для всех.
Мэлвин покосился на свои рисунки с котиками.
– Будить?
– Ну да, не дать людям уснуть!
Мэлвин засопел и убрал своих милых котиков в ящик. Он вообще относится ревниво к своим рисункам.
– Я думаю, – вставил Колин свои соображения, – что жильцы на двенадцатом этаже отлично спали. Бэзил ведь мог разбудить только те этажи, мимо которых он катался, не так ли? – Колин вообще ужасный педант. – А с верхнего этажа он сразу же уезжал вниз. Полагаю, наверху никто и не проснулся.
– Искусство, – сказал я, – приобретается жильцами верхних этажей, а будить оно обязано жильцов внизу.
– И зачем только эти лифты, – мрачно сказал Мэлвин, – мы вот с лестницами живем.
– Когда здание большое, лифт все-таки нужен, – заметил Колин.
– И потом, это же образ искусства, понимаешь? Символ! – сказал я.
Мэлвин молчал, я думал, он меня совсем не понимает.
Потом он произнес:
– Символ?
– Ну да, символ.
– Одна надежда, что лифт застрянет.
– Как это лифт застрянет?
– Придет электрик и вырубит свет к чертовой матери.
– Электрик?
Мэлвин показал пальцем наверх.
Возможно, он имел в виду Бога.
Мелвин отвечает на вопросы
Он стоит передо мной, большой, толстый, лысый, с огромным бутербродом в руке.
– Мэл, – говорю я, – а некоторые читатели не верят, что ты есть на самом деле.
– Crazy bastards, – говорит Мэл. – Ну, конечно, я есть!
– Ты настоящий?
– Еще какой настоящий!
– А некоторые читатели думают, что я тебя придумал.
– Bloody hell! Так хорошо ты не смог бы придумать!
– А ты хороший?
– Not bad, mate, not bad!
– А они думают, что жадный, много ешь…
– Greedy bastards, им жалко сосисок?
– Знаешь, я хочу, чтобы ты сам рассказал о себе – а то получается, что все время я за тебя говорю. Можно, я буду спрашивать, а ты – отвечать?
Мэл садится на свой большой стул, морщит лоб, огромная лысина собирается складками. Колин и Меган садятся позади него.
– Много у тебя вопросов? Нам бы успеть до ланча… Ну, спрашивай.
– Скажи, я прав, когда называю тебя голосом народа?
– Да, дружище, прав.
– И ты знаешь жизнь?
– Насмотрелся всякого, это точно.
– И, когда ты говоришь – могу я считать, что говоришь за всю Англию?
– You may, indeed!
– Тогда скажи, что ждет Британию в ближайшие четверть века? А то некоторые астрологи говорят, что она потонет.
– Все станет лучше через два-три года, – Мэл хитро щурится. – Я обещаю, все станет хорошо. Люди будут уважать друг друга, перестанут наживаться за счет других. Вернутся времена братства.
