Он быстро огляделся по сторонам и лишь потом, глянув вниз, понял, что все-таки встал ногой в лужу.
Вокруг было тихо.
«Шалят нервишки-то? — подбодрил здравый смысл. — Ничего удивительного — после такого-то дня. А надо воспринимать все проще: мало ли в городе звуков разных бывает? Вот так, сглотнуть этот противный комок, восстановить дыхание, и марш вперед. Почему стоим? Стыдно, товарищ лейтенант запаса!»
Черта с два стыдно! Страх прочно угнездился где-то в спинном мозге, а тот знал толк в простых инстинктах и в гробу видал все логические построения.
«Сматываемся отсюда», — властно приказал инстинкт, и Сашка с ним спорить не стал.
Сматываться — так сматываться, но только не с глазами по семь копеек и криком «Караул», а спокойно и деловито…
Осторожно ступая, он выбрался из лужи, мягко двинулся вперед, и тут же, вздрогнув, снова замер, заметив краем глаза какое-то движение.
Что-то, что было на миллионы лет старше самого первого человека, заставило его снова застыть и всмотреться в темноту до рези в глазах.
Где-то за первым из двух домов, тех, что слева, горела одинокая лампа. То ли фонарь перед подъездом, то ли еще что-то такое. Его тусклый желтоватый свет выплескивался через проход на улицу, и, косо отрезанный углом дома, он делил маленький кусочек пространства на две части.
Справа лежала освещенная реальность. Материальная и обычная: стена, грязный асфальт, узкая полоска земли, два кустика на ней, и в ветвях одного из них запутался рваный полиэтиленовый пакет.
Слева была тьма.
Чужая и опасная.
И в ней что-то шевелилось.
«Собачка погулять вышла…» — пискнул здравый смысл, и тут же заглох.
Слишком уж глубокой была тень, слишком уж большим было то, что шевелилось там.
Не в силах оторвать взгляда, пойманный в ловушку ощущением кошмарного сна, Воронков смотрел в эту темень и видел, как из бездонной черноты выступает НЕЧТО.
Оно появилось на границе света и тьмы, сгустилось, обрело четкие формы, и, по новой забыв дышать, Сашка не понимал, что он видит.
Здравый смысл заставлял мозг сосредоточиваться на деталях, не желая воспринимать все в целом, но контуры вдруг как-то враз и окончательно слились, не допуская никакого другого толкования.
Более черный, чем тень, что его породила, перед Воронковым высился всадник.
Не просто всадник — излучающий угрозу и зло Черный Рыцарь в диковинных доспехах.
Поняв, что росту в самом всаднике за два с половиной метра и конь тоже соответствующий, если только это конь, Сашка содрогнулся и почувствовал, как коротко стриженные волосы зашевелились на голове.
