У дверей в дежурку он остановился и минуты три подзывал Джоя. Когда пес явился, то получил распоряжение:
— Значит, так, парень. Я пойду, упаду дрыхнуть, а ты сиди тут.
Охраняй! Самое что ни на есть собачье дело. Охраняй!
Джой отвечать не стал, а лишь улегся рядом с порогом. Воронков выключил весь свет в дежурке, оставив только лампочку под козырьком у входа, добрел до топчана и в чем был повалился на него.
Последним, что он ощутил, было неудобство от того, что ручка «Мангуста» воткнулась в ребра, а последней мыслью — что это вполне приемлемая цена спокойствия, которое давало оружие под боком.
Как бы Джой ни прибеднялся, напирая на то, что он всего лишь собака, мозги у него работали неплохо. Сашка сначала спросонья не понял, что происходит, и только после того, как пару раз брыкнул ногой воздух, пришел в себя и догадался: Джой его будит, стараясь — не делать шума. Для этого пес просто взял его зубами за пояс и интенсивно дергал, словно стараясь этот пояс разорвать.
— Что такое? Что случилось? — прошептал Сашка, сообразив, что если его поднимают не громким лаем, а вот таким тихим способом, значит, на то есть серьезная причина.
Джой еле слышно проскулил: «Там, снаружи кто-то есть. Они Я похожи на людей, но не люди, и я их боюсь! Может, сбежим, пока не поздно?»
Воронков ничего не ответил, а тихо соскользнул с топчана и, пригнувшись, подобрался к окну…
«Сколько раз помыть собирался, лентяй фигов!» — выругал он себя, когда понял, что сквозь запыленное стекло практически ничего не может разглядеть.
Электрические часы на столе показывали полшестого утра, и скоро должно было начать рассветать. Впрочем, на «Южной», видимо из-за рельефа местности, почти каждое утро от прудов поднимался плотный туман, который расходился очень неохотно. Но пока что ночь доживала последние минуты, и тумана не было, а была темнота. Лишь лампочка у двери бросала желтоватые отсветы на землю, а еще — на само окно, создавая дополнительные помехи обзору.
Сашка попробовал утешить себя тем, что снаружи через пыльное стекло его тоже хрен кто разглядит, но и сам понимал, что утешение это весьма сомнительно.
«Ладно… Как говорил один почти что земляк — мы пойдем другим путем!» — решил он и, двигаясь как можно тише, перебрался в мастерскую.
Здесь окно было еще грязнее, но на него не падали лучи света, а вот пространство перед стеной было подсвечено довольно неплохо. Воронков оперся на сварочный трансформатор и залез с ногами на верстак, чтобы лучше было видно.
