Самому же монстру столкновение не повредило. Несколько широких трещин, появившихся на его теле и ногах, быстро затянулись, а поведение и вовсе осталось абсолютно тем же самым: он вновь покачивался то вправо, то влево, топчась на месте, — теперь ему нужно было повернуться почти на сто восемьдесят градусов.
Сашка, зная, что у него есть небольшая пауза перед новым раундом этого странного состязания, пытался сообразить:
«Пушку бы сюда противотанковую… Само собой, неоткуда, а чем ее заменить? Бочки с горючим больше нету, да и по фигу этому зверюге огонь — сам горяч как сволочь! Об здание его, что ли, шарахнуть? Стенку вынесет… Черт, да там же до сих пор Олег сидит!»
Сашка перебежал еще левее, выигрывая несколько дополнительных секунд.
«Топчется, гадина, весь асфальт промял до щебенки. Ясен перец — жар-то от него какой, вон сквозь щели светится. Огнетушителем бы его, да где такой огнетушитель найдешь, я и нормальный-то прошлой ночью выпустил… Не ведрами же из прудов таскать?! Стоп, стоп, стоп — а вот и она, хорошая мысля. Будем надеяться, что она, против пословицы, пришла вовремя!»
Теперь Воронков не стал ждать, когда после первого шага «медведь» кинется в разбег. Он сразу же сместился в сторону, но не намного — нужное направление было как раз тут. И вот теперь он бросился бежать по прямой, каждую секунду оглядываясь назад, не началось ли преследование.
«Медведь» довернул и снова: шагнул вперед, сделал маленькую паузу, побежал на Сашку…
«Хватит или не хватит?» — только и успел подумать Воронков, выполняя что-то вроде тройного прыжка вбок.
Серое с красным чудовище пронеслось мимо, мягко топоча по бетону, снесло, не заметив этого, мачту освещения, начало замедляться — и не успело. Так же легко, без усилий, «медведь» пробил решетчатый заборчик, и всей своей массой рухнул в пруд-отстойник.
Звук удара о дно, оглушительное шипение, всплеск и бурление воды, скрежет падающей туда же в пруд мачты с погасшими прожекторами — все слилось в один слитный, неописуемый аккорд. Над прудом взметнулась мутная стена пара, который бурлил, улетая вверх, но снизу вспухали все новые и новые клубы.
Сашка, прислонившись спиною к другой, уцелевшей мачте, напряженно пытался разглядеть что-нибудь в этом кипении и бурлении, но ничего не получалось: зрение ничего не могло разобрать в белесой мешанине. Зато обоняние прекрасно восприняло запаховую картину происшедшего, и даже ко многому привыкший Воронков зажал нос, не выдержав.
