– Ругается, сволочь, – сплюнул в сторону участковый. – Я ж его практически спас.
– Вот она, родимая, – Степаныч выудил из ямы бутылку и показал дамам. – По глотку за праздничек? – Дамы отрицательно покачали головами, силясь прийти в себя после чудесного воскрешения. – Зря, – он поднес бутылку ко рту и потряс ее, ничего не полилось. – Уже вылакали, черти!
– Это вы о немцах? – осторожно спросила Катерина.
– О чертях я. – Степаныч принялся рассказывать о своих приключениях: – Это они меня сюда затащили. Сначала все так спокойно было, праздничек, хоровод. Потом мы с Семеном домой пошли за добавкой. Потом вернулись, нет, я вернулся без Семена, его Анюта домой увела. Выпил, с кем – не помню. Снова выпил. Потом еще раз… И черти меня сюда упекли вместе с баяном. Говорили мне: «Давай, Степаныч, проспись, зараза старая!» Я и проспался. А что Купала, уже закончился?!
– Праздник закончился, – сурово заметил Ермолаев, – пришли суровые будни, которые обернулись для тебя, Степаныч, домашним арестом за ввод правоохранительных органов в заблуждение. Я сейчас твоей супруге скажу, где ты ночевал!
– Не говори, начальник! Ничего не говори! Пусть поревнует, старушенция моя. Девоньки, а вы меня до дому не доведете?! – он хитро поглядел на дам.
Катерине совершенно не хотелось связываться с нетрезвым Степанычем. Тем более весовые категории у них были разные, надежды на то, что они смогут добраться до его дома без приключений, не было. Любочка тоже не горела желанием тащить полупьяного Степаныча на другой конец деревни. За него взялся участковый, на чем свет стоит ругая бедного старика, позволившего себе «немного оторваться». Перед уходом Тимофей с укором посмотрел на Катерину и сказал то, зачем, собственно, пришел:
– Зря ты так с Захаром. Он к тебе с чувствами, а ты по немцу страдаешь!
Катерина не страдала, скорее она сожалела о том, что могло бы произойти, но так и не случилось. Причиной неслучившегося, по всей видимости, стала она сама. Из-за нее, точнее, из-за ее палки Клаус решил покинуть гостеприимные российские просторы и вернуться к себе на родину. Фриц наверняка поддержал друга, оставив еще одну несчастную у разбитого корыта.
Любовь Карелина не убивалась, она всегда могла справляться с обстоятельствами, даже когда они были против нее. Переодевшись в соблазнительное трико, Любочка решила восстановить свой жизненный распорядок и занялась во дворе аэробикой. Не удалось с немцем, удастся с писателем. Он-то хоть никуда не сбежит, сидит в деревне, как привязанный, в его московской квартире осталась бывшая жена. Она включила музыку на полную громкость и принялась сексуально покачивать бедрами, стараясь выкинуть из головы все мысли о вероломном Фрице.
