Богомолов страдальчески скривил губы и громко вздохнул. Анисью же интересовало, бывает ли так, что школьник испытания на Краю не проходит, и учиться в Школе Радуги ему не предлагают. Таких оказывалось не так много — примерно один из десяти. Не предлагали учебу и некоторым из тех, кто испытание прошел. Их способности либо признавались посредственными, либо они по характеру не слишком сочетались с другими учениками. В Школах Радуги зачастую из учеников формировали отряды, действующие, как единое целое.
— Нам стоит собой гордиться, — заявил Харламов-старший, — наши школы дают очень высокий процент испытуемых для Края. На первом месте стоят, конечно, тибетцы. Чуть ниже их — район западной Монголии, Тывы и Алтая. Ну, а третьими идем мы — Приангарье и Средний Енисей. Причем во всех случаях от национальности ученика это никак не зависит.
Ермолай, который был об этом хорошо осведомлен, впервые задумался, не связано ли такое распределение с развитостью Школ Радуги именно в этих местах. Не этим ли объяснялось и то, что среди мусульманского населения кандидаты в путешествие на Край встречались в три раза реже, чем среди индуистов, и в семь — чем среди тибетцев? Быть может, таланты на самом деле распределялись равномерно, только выявляли и развивали их по-разному? Он и спросил.
— Да, в местах, где Школы Радуги существуют давно, накапливаются люди с особыми способностями, — согласился Николай Владимирович. — Многие ученики оседают поблизости, рождают детей, наследующих родительский талант.
— А процент наследования какой? — бесцеремонно влез со своим вопросом Костя.
Надька страдальчески приподняла вверх глаза, демонстрируя всем, что разговор её уже утомил. Никто не обратил на неё внимания.
— Три ребенка из четырех талант наследуют. Помните, почему такое соотношение? Вы это изучали.
Школьники — и бывшие и настоящие — закивали головами. А Ермолай припомнил, что, если мать никогда не скрывала свое двухлетнее обучение в Школе Радуги перед поступлением в педагогический университет, то отец никогда ничего такого в своей юности не упоминал. А ведь талант — это юноша сейчас чувствовал совершенно определенно — у него был. Захотелось спросить отца, хотя сын понимал — раз тот никогда не говорил об этом дома, то вопрос ему может не понравиться.
Спросить, однако, не получилось. Проходили порог, и всем мужчинам пришлось грести, затем справа открылась Чуна, на волнах которой подпрыгивали несколько лёгких байдарок. На них сплавлялись другие путешественники, и некоторое время все они восторженно перекликались друг с другом. Потом маневренные байдарки, лучше державшиеся на стремнине, ушли вперед. Река Тасеева, по которой они сейчас плыли, была куда многоводнее Бирюсы, но и здесь попадались пороги, на которых неповоротливый плот вполне могло разломать на части, так что гребли они почти беспрерывно. Девчонки соорудили небольшой перекус. Жизнь на плоту вошла в свое русло.
