— Вы не возражаете, если я спрошу зачем?
"Ничуть. Я надеюсь, вы даже сможете мне помочь. Я — странствующий эстет. Но у меня нет тела. В мирах, которые я посещаю, мне приходится временно, разумеется, поселяться в чужих телах — предпочтительно в телах существ, чьи интересы сходны с моими".
— Понимаю — вы незваный гость, "заяц", так сказать.
"Пожалуй, в каком-то смысле, да. Но я стараюсь не доставлять своему хозяину никаких неудобств. Обычно мой хозяин так и остается в неведении, что я жил в его теле. Но я вынужден вскоре покинуть вас, а последние несколько лет кое-что постоянно не дает мне покоя… И раз уж вы догадались о моем существовании и сумели сохранить здравый рассудок, то я решил задать вам один вопрос".
— Ну что ж, спрашивайте. — Тон его голоса стал резким и очень раздраженным. Я сразу понял причину случившейся с ним перемены.
"Не думайте, — сказал я ему, — что я как-то влиял на ваши мысли или поступки. Я только зритель. Мое единственное занятие — смаковать красоту".
— Очень интересно! — усмехнулся он. — И как скоро это произойдет?
"Что "это"?"
— То, из-за чего вы меня покидаете.
"О, это…"
Я не знал, что ему сказать. Но что он, в сущности, может сделать? Лишь будет немного больше страдать…
— Ну?
"Мое время истекло", — объяснил я ему.
— Я вижу вспышки, — сказал он. — Песок и дым, и пылающий бейсбольный мяч.
Он был слишком восприимчив. Мне казалось, я хорошо скрыл от него эти образы.
"Ну… В час ночи наступит конец света…"
— Хорошо, что вы меня предупредили. Как это произойдет?
"По проекту "Эдем" собираются сдетонировать подложку из расщепляющегося материала. В результате начнется чудовищная цепная реакция…"
— А вы не могли бы как-нибудь остановить ее?
"Я не знаю как. Я не знаю, что может остановить ее. Мои знания ограничены искусствами и науками о жизни. Вы сломали ногу, когда в прошлом году катались на лыжах в Вермонте. Но об этом вы так и не узнали. С подобными вещами я могу справляться, но…"
— И завывания сирен гражданской обороны в полночь, — продолжил Деверс.
"В час ночи, — поправил я. — По Восточному Стандартному Времени".
— Возможно, было бы неплохо сделать еще один коктейль, — сказал он, глядя на часы. — Скоро полночь.
"Мой вопрос…" — я прочистил воображаемое горло.
— А, да, что вы хотели бы узнать?
"Меня интересует вторая часть восприятия трагического. Я видел, как вы много раз испытываете жалость, но я не могу ее постичь. Я чувствую ужас, но сострадание — сострадание всегда ускользает от меня".
