— Что можно?
Миша осекается, укоризненно и недоуменно смотрит на Нюру: какая же это подготовка?
— Да мы думали… Мы хотели на остров. Рыбу половить.
— А что вам здесь не ловится?
— Так здесь разве клёв? — Лицо и вся Мишина фигура изображают крайнюю степень презрения. — Здесь же клёву никакого нет. Вот на Старице — да! Мы и хотели на ночь…
— На ночь? — Ефим Кондратьевич даже присвистнул. — А кто же поедет?
— Ну, мы, — показывает Миша.
— Нет, так дело не пойдет. А Тимофей что, не хочет? Чего он там топчется?
— Он хочет. Только он говорит: я, говорит, не пойду, я не красноречивый, я все дело испорчу…
— А ты, значит, красноречивый?
Миша смущенно смеется, не зная, что ответить, и машет рукой приятелю, чтобы тот подошел.
— Вот что, — говорит Ефим Кондратьевич, — лодку я дам, только при одном условии… если примете меня в свою компанию.
— Да мы!.. Да разве!.. Да конечно! — в один голос вопят ребята.
— Ох, татко, ты ж у меня и хитрый, ты ж у меня и молодец! А когда можно? Сейчас? Ребята, тащите свои вещи!
— Вон вы какие запасливые! — усмехается Ефим Кондратьевич. — Вещи тащите, а поедем, когда я в объезд отправлюсь. Только ты, Аннушка, хлеба запаси на всю команду, а то улов будет ли, нет ли, а есть захочется.
— Я сейчас! Я и картошки, я всё!.. — выпаливает Нюра и вихрем летит домой.
Задолго до вечера все пожитки уложены в лодку. Ефим Кондратьевич добавляет к ним большое рядно и свой брезентовый дождевик. Жесткий дождевик гремит так, словно сделан из листового железа.
Как ни медленно ползет солнце по небу, оно наконец склоняется к круче, за которой прячется село, и Ефим Кондратьевич дает команду садиться. Миша и Тимофей берутся за весла, Нюра вооружается кормовым, а Костя и Ефим Кондратьевич едут пассажирами.
— Ну, забирайте свои пожитки! — говорит Ефим Кондратьевич, когда лодка, шипя, въезжает носом на песчаную отмель острова. — "Ловись, рыбка, большая и маленькая…" Только уговор: в воду не лезть! Обманете — больше не поверю, и лодки вам не видать.
— Ну, станем мы обманывать, дядя Ефим! — рассудительно говорит Тимофей.
— Бывает…
— Ну, это когда было… — сконфуженно тянет Тимофей, а Миша делает вид, что он сверх всякой меры занят вещами и ничего не слышит.
— Да ведь с тех пор у вас усы-то не выросли! — смеется Ефим Кондратьевич и отчаливает.
— Это мы прошлым летом потихоньку хотели лодку взять, а дядя Ефим нас застукал. Ну, мы сказали, что она сама сорвалась, а мы ее поймали… Ну, а дядя Ефим не поверил…
