Здесь все было еще ненастоящее, временное. И подъезд, и причальная стенка, на которой вместо кранцев висели связки старых покрышек, и самые берега промоины через пересыпь. Их еще только укрепляли, будущие берега: вдали от воды пневматические молоты постукивали по ржаво-красным корытам шпунтов, и они податливо уходили в песок. С моря через промоину отчаянно дымящий буксир тянул в лиман землеотвозную шаланду. Порожняя, она моталась на свежей волне, буксирный трос пронзительно стегал по воде, она всплескивалась зеркальной стенкой. По ту сторону промоины дымила камбузной трубой двухпалубная белая брандвахта, в которой жили работающие на строительстве, а рядом торчали хоботы кранов, горы песка. По обе стороны промоины, соединенные кабелем, стояли высокие решетчатые башни с прожекторами.
Сзади, впритык к «Волге», остановилась трехтонка.
— Привет! Привет! — закричал шофер и помахал им рукой.
— Сенька-Ангел! — ахнул Юрка. — Ты куда?
Сенька вылез из кабины, зло попинал покрышку, плюнул и подошел к ним.
— Чтоб его черти так варили!
— Кого?
— А того, кто придумал покрышки наваривать. Лупятся, как пасхальные яички, а ты — езди…
— Ты тоже в город?
— За соляркой.
— А воду?
— Петро-белорус на работу вышел. Хватит мне водовозничать.
— Так он же не хочет к нам заезжать!
— А я при чем? Пускай дед договаривается…
— Ангел — это ваша фамилия? — спросил Виталий Сергеевич.
— Да нет, кличку такую дали.
— За что ж вас так?
Сенька весело прищурился и начал загибать пальцы:
— Передовик колхозного производства — раз, водки не пью — два, не курю — три, бабу свою не бью, хоть и стоит, — четыре, с начальством не ругаюсь — пять. Как же не ангел? Вылитый!
Юрка и Славка в книжке у Максимовны видели на картинке ангела. Он был тощий и напоминал белого кудрявого барашка. Лысый, приземистый, в замасленной, пропахшей соляркой и солидолом спецовке Сенька никак не был на него похож. Должно быть, то же самое подумал Виталий Сергеевич.
— Раньше, — сказал он, — об ангелах иначе думали.
— Так то раньше! — засмеялся Сенька. — Теперь на ангелов нормы другие… Во, — сказал он, поглядев на протоку, — была дорога, как струнка. Взяли и разрыли, теперь дожидайся переправы. А в шторм и вовсе — загорай, пока не кончится.
— Это временно, — сказал Виталий Сергеевич. — Пока стройка идет.
— Тогда нашему брату еще слаще — чеши вокруг лимана шестьдесят километров лишку. И будем чесать — наше дело солдатское.
— Строительство важное.
— Это какое дело ни возьми — одно другого важнее. Одни мы неважные…
