«Ум российский промыслы затеял,
Людей вольных по морям рассеял...»
Гости становились в круг, сперва тихо, затем все громче и громче подхватывали дерзкие, смелые слова. Снова светило солнце, гудел в снастях ветер, впереди была вся жизнь...
Но поговорить о своих планах, делах, о прочитанных книгах было не с кем. Верные, преданные товарищи умели сражаться, бить зверя и пить. За них думал правитель, а они потели, топтались и облегченно вздыхали, когда, нахмурившись, он под конец умолкал. Внимательней всех был Кусков. Большой и смирный, он сидел на скамье, не шелохнувшись, изредка потирал широкой ладонью лоб. Но сам не говорил ни слова. Правитель присаживался к огню и весь остаток вечера молчал.
Баранов давно хотел обучить наукам Кускова, которого он любил больше других, хотел, чтобы тот был сведущим и образованным. Кускову приходилось бывать всюду, торговать с иноземцами. Нужно, чтобы чужие видели образованных русских! Не желая обидеть правителя, Кусков старался изо всех сил, но у него ничего не получалось, и он оставался попрежнему только честным другом.
Последние дни снова бушевал шторм. В бухту нанесло пловучего льда, он был бурый и рыхлый, предвещавший весну. Чаще проходили снегопады, но снег быстро таял, набухали почки. На маленьких островах, раскиданных по всему заливу, оголились и потемнели лозы. Гулко, не по-зимнему гудел лес.
Умерли еще семь человек. Они умерли сразу, в один день.
Баранов приказал похоронить их ночью и, вернувшись домой, не раздеваясь, селу притухавшего очага. Стучал ставнями ветер, проникал в трубу камина, выдувал на колени правителя остывшую золу. Он не замечал этого. Он даже не встал, когда за окном послышался выстрел, яростно залаяли псы. Однако в следующую минуту правитель был уже на ногах. На пороге показался Кусков. Всегда медлительный и спокойный, он почти вбежал к хозяину.
— Вести с «Ростислава», Александр Андреевич!..
Баранов вздрогнул, затем перекрестился и вышел из комнаты.
2
Лещинский уверенно пробирался между скалами. Неистовый ветер налетал внезапно, срывал мелкий щебень и оледеневший мох, бил им в лицо. Порой он становился настолько сильным, что помощник шкипера падал на камни и пережидал, пока стихнет шквал. Стало совсем темно, лишь изредка проступало мутное пятно луны, задавленной несущимися черными лохмотьями туч.
Лещинский легко находил дорогу. После гибели «Ростислава» шхуна О'Кейля снова доставила его в ту же бухту, что и прошлый раз. Две недели прожил он у индейцев, отсчитывая время, потребное на переход пешком от места крушения по морскому берегу. Сегодня вечером решил, что пора. Бурная ночь и измученный вид создавали правдоподобие пережитого бедствия.
