Кажется, поверили.
17 ДЕКАБРЯ
Никак не могу прийти в себя после этой отключки. Руки трясутся, боюсь вколоть лишнее, чтобы снова не перебрать. Мое тело само себя защищает. Когда начинается медленная наркоманская смерть? Наверное, это длится не один год.
Выгляжу я кошмарно, вместо лица — маска. Стала понемногу худеть. Когда смотрю на себя в зеркало, меня начинает тошнить. Уже с трудом удается все это скрывать. Ой, Баська, — плохо, гадко ты кончишь! Разговариваешь сама с собой, не хочешь никого видеть, и мир тебя тоже не хочет такую, какая ты есть.
Сколько можно обманывать родителей?
Но разве я вправе теперь лишать их надежды?
31 ДЕКАБРЯ
Год кончается. Итоги ужасающие. Сейчас я ближе всего подошла к краю пропасти, чем когда бы то ни было. Потому что раньше я верила, что у меня есть шанс. А сейчас уже нет. Филипп дал мне морфин. У него еще оставалось после взлома аптеки. Все-таки они ее грабанули. Невесело это все. Милиция теперь начнет бушевать.
2 ЯНВАРЯ 1979 ГОДА
Филиппа больше нет. Покончил с собой. Значит, он-таки сделал выбор. Не мог больше терпеть. Я узнала об этом от Альфы. Альфа предложил мне вместе идти брать аптеку.
Я согласилась. Нет денег на «майку». Назначено на завтра. Наверное, они собирались взять с собой Филиппа. Теперь я пойду вместо него. Ему было 26 лет, восемь лет — на игле. Теперь он уже по-настоящему свободен, свободен от всего. Прощай, Филипп.
3 ЯНВАРЯ
Все уже позади. Я даже не думала, что это так гладко пройдет, боялась страшно. Аптека находилась в каком-то глухом месте. Мы прошли с черного хода. Альфа сбил замки, Я тоже зашла внутрь, собирала банки с «кодой». Альфа искал «майку», «дороту» и «гуму», остальные стояли на стреме. Альфа наверняка заранее знал, где какой товар. Он прекрасно ориентировался в этой аптеке. Каждый получил по небольшой доле, и мы разошлись. Остальной товар Альфа забрал с собой. Отдаст нам позже, когда легавые немного поутихнут. Вернувшись домой, написала письмо Анне. Я должна была ей обо всем написать. Это ужасно. Я становлюсь преступницей.
4 ЯНВАРЯ
Сижу на морфине, чтоб не думать о том, что я натворила. Потому что, когда его действие слабеет, начинается кошмар.
Я вступила на преступный путь. Да, я совершила преступление. Любимое, единственное дитя своих родителей, воспитанное в любви и для высоких целей. А что теперь? Привет вам, тюремные стены. Но я не хочу за решетку, не хочу так же сильно, как хочу колоться. До чего я еще докачусь в своей жизни, что еще такого совершу, чтобы уже даже не чувствовать ненависти к самой себе и быть способной только на то, чтоб себя убить?
