— Ну уж этого я точно никогда не позволю вам делать, — резко заметил герцог. — Но должен сказать, что вы станете изумительной женой для какого-нибудь счастливчика, который не сможет позволить себе такую роскошь, как множество слуг.
— А уж меня в этом качестве он и вовсе никогда не получит, — быстро ответила Вэла. — Я ведь уже говорила вам, что не собираюсь становиться ничьей рабой или служанкой.
— В таком случае нам надо найти для вас какого-нибудь молодого и очень богатого человека, — не сдавался герцог.
— Вы завели разговор о моем замужестве специально, чтобы позлить меня? Но имейте в виду, что этим вы только накажете сами себя. Я просто за это не стану ничего вам стирать!
Она отправила в рот еще горсточку малины и поднялась на ноги.
— Пойду пройдусь немного. Мне надо размяться прежде, чем мы снова сядем в седла. И возможно… кто знает?… я увижу, как эльфы танцуют среди зеленого мха. И уверяю вас, меня бы это взволновало гораздо больше, чем ухаживание какого бы то ни было мужчины.
Она скрылась за деревьями, а герцог от души рассмеялся.
Странно, но он получал настоящее удовольствие от их пикировок, во время которых девушка за словом в карман не лезла и всегда находила для него достойный ответ. Но его немного задевало то, что она явно не видела в нем мужчину.
В то же время он подумал, что Фредди был бы сейчас весьма доволен, если бы увидел их вместе. Друг наверняка бы сказал, что это полезно для души — встретить женщину, на которую ни в малейшей степени не действовало легендарное очарование герцога. «Наконец-то нашлась женщина, чье сердце ты не можешь заставить биться хоть чуточку быстрее», — сказал бы он.
«Что ж, возможно, я старею», — подумал герцог и тут же понял, что подобные мрачные мысли никогда раньше его не тревожили.
Он знал, что Вэла права. Если бы кто-нибудь из тех, кто составлял глас общества, узнал, что она так долго была в обществе малознакомого мужчины одна, без сопровождающей дамы, и при этом ночью останавливалась с ним в одной гостинице, то это вызвало бы самый настоящий скандал. Более того, ее репутация была бы навсегда погублена, и знатные дамы, оплот моральных устоев общества, осудили бы девушку, подвергнув ее самому жестокому остракизму, превратив ее в парию.
Герцог понимал, что это было бы не менее пагубно для ее будущего, чем связать свою жизнь с сэром Мортимером. И это была еще одна очень важная причина, почему они должны сохранить свое путешествие в строжайшей тайне.
