— А, а! Павел Ильич! — сказала она, приподнявшись с подушки и отнимая от носа платок левою рукою, между тем как правую протягивала дядюшке. — Насилу собрались.
— Позвольте, матушка Наталья Николавна, представить вам моих птенцов, — перебил ее дядюшка.
— Браво, браво! поздравляю! — сказала княгиня, обращаясь к Аполлону. — Давно ли вы, мой милый, получили известие от батюшки? — спросила она меня. — Мы с ним старинные приятели.
И Сереже была сказана любезность.
— Как здоровье Сонечки? — спросил дядюшка.
— Позвони, мой друг, — обратилась княгиня к сидевшей над чулком уединенно у окна пожилой женщине.
Если желтоватое, худое лицо княгини сохранило черты прежней красоты, то друг ее не мог этим похвастать.
Чтоб составить портрет друга, нужно вообразить себе довольно полную женщину в шелковом капоте шоколадного цвета с двойным отливом, толстый, иссиза-красный нос, распространяющий какой-то лаковый блеск по угреватому лицу, открытую седую голову с зачесанными назад волосами, в виде хвостика, и приткнутыми черепаховой гребенкой на затылке, большие, подозрительно беспокойные серые глаза и довольно порядочные седые усы. Вошел лакей.
— Скажи нянюшке, чтоб она привела княжну, — проговорила Наталья Николаевна. — Я надеюсь, Павел Ильич, — прибавила она, — вы позволите вашим птенцам — как вы их называете — покороче со мной познакомиться, если только они не будут скучать у меня.
Дверь отворилась, и княжна, в сопровождении приземистой старушки, вошла в комнату. Это была премилая девочка лет восьми или девяти. Темно-каштановые волосы, подрезанные в кружок, окаймляли ее свежее, круглое личико. В больших голубых глазах сияла не только кротость, даже застенчивость.
— Рекомендую мою дочь. Сонечка, познакомься… Сонечка! отчего у тебя глаза такие красные?
Сонечка повернула головку к матери и ничего не отвечала.
— Отчего у нее красные глаза? — обратилась княгиня к няньке.
— Изволили плакать, — отвечала нянюшка полушепотом.
— Опять капризы! О чем это?
Нянюшка, немного замявшись, прошептала:
— О кукле.
— Вообраззи, мой дррук, — отозвалась безмолвствовавшая до сих пор вязальщица, — этто я сеегодня взялла у ннее куклу, потому что онна вчерра все с нней воззиллась. В ейе летта… (только подобным правописанием можно несколько подражать стоккато, которым говорила вязальщица).
Девочка стояла неподвижно, глядя на мать, и две крупные слезы повисли на ее длинных ресницах. Княгиня приложила платок к носу, громко захлюпала с приметным наслаждением и махнула рукой.
