Попросить, что ли, Севу сделать доклад?
…Четыре стола вынесены из столовой на улицу и составлены вместе в один узкий длинный стол. Вдоль стола справа и слева в несколько рядов поставлены скамейки. Народу много. Пришли не только студенты и преподаватели зоологических кафедр, но и ботанических.
В конце стола сидит академик Федоров. Прямо против него у другого конца стола стою я.
Докладываю. Докладываю уже минут пять. Говорю хорошо. Чувствую, что хорошо, по тому, как слушают. Недаром я хотела стать актрисой. Сейчас играю докладчика. Текст выучен наизусть, но говорю я его так, словно мысли рождаются на ходу. Говорю то быстро, то медленно. Важные места выделяю голосом, второстепенные пробегаю. Иногда останавливаюсь, задумываюсь.
— Седьмая стадия. Стадия хвостовой почки… Роговых зубчиков нет… Восьмая… глаза только начинают…
Описывая стадию, я показываю рисунок. Затем пускаю его по рядам.
— Девятая стадия… На этой стадии надо особо подчеркнуть, — я понижаю голос и отчетливо произношу каждое слово, — подчеркнуть перемещение анального отверстия.
Я переиграла? Нет, кажется, никто не обратил внимания.
Смотрю на Федорова. Он еле сдерживает смех.
— Девятая стадия… Десятая стадия…
Больше я уже ничего не подчеркиваю.
Заключительное слово. Его делает Федоров. Одну за другой он разбирает работы… Дошел до нашей.
— Разрешите сделать маленькое отступление. Я только что спросил у Николая Ивановича, каким образом авторами этой работы была обнаружена ошибка в определителе головастиков? Оказывается, совершенно случайно — в процессе определения. Вы представляете себе, сколько людей до них пользовались этим определителем и ничего не заметили, прошли мимо такой, как теперь кажется, бросающейся в глаза ошибки. Что это значит? Это значит, исследователь должен быть всегда, в любой мелочи внимателен и наблюдателен.
Теперь о самой работе. Она оставляет приятное впечатление. Хорошо сделаны рисунки. Интересно выбраны стадии. И доложена она была… вдумчиво. Надо сказать прямо: докладчик мне понравился.
Меня кто-то толкает в спину, кто-то в бок, наступают на ноги. Я никого и ничего не вижу. Смотрю под стол.
— Следующий доклад посвящен вопросу…
Все. Все… Но буду пока ни на кого смотреть. Так посижу. Чей доклад теперь разбирает Федоров? Кажется, Севиных девочек. Хвалит? Да. О чем-то я хотела подумать… Что-то было важное. Не помню. Надо слушать Федорова. Вспомнила. Казалось важное, а это вот что: завтра начну работу по ботанике. Тоже девять дней. Как странно бывает: я слушаю Федорова и ничего но слышу. А хорошо, что будет практика и по ботанике. Почему-то очень хочется сейчас еще что-нибудь здесь делать. Теперь уже есть опыт. Рисовать опять буду… И работать, работать. Это главное… Когда кончатся доклады, надо выпустить головастиков в пруд… и убрать лабораторию, там развал. Федоров говорит о Голицыне? Ничего не понимаю. При чем тут Сева? Ведь речь идет о докладе девочек. Ах, вот что: у Севы статья напечатана в каком-то сборнике. Ну и что же? То есть… я этого, конечно, не знала, но я не понимаю другого: при чем тут девочки? Нет, надо очнуться и слушать. Все. Слушаю.
