Если я незадолго до этого сумел выступить против родного отца, то тем более буйно могло вылиться возмущение против посторонних. Однако в данном случае я предпочел резкому протесту дипломатически ловкое поведение. Но когда из этого ничего не вышло по той причине, что грубых людей не тронули мои усилия, я понял, что мне осталось только одно: во время ретироваться. Поэтому вечером в одну из суббот при получении заработной платы я громким голосом заявил мастро Пеппе, что с понедельника больше, работать у него не буду. Я нашел в себе достаточно силы, чтобы поблагодарить всех за поддержку, которую мне оказали в прошлом, но прибавил, что по некоторым высказываниям кое-кого из товарищей я понял, что сейчас меня попросту возненавидели. И так как я ни в коем случае не собираюсь навязываться насильно, то по этой причине беру расчет.
После этого я пожал руку каждому, просил не поминать меня лихом и в случае, если я в чем-нибудь провинился, великодушно простить мне мою вину. Прощаясь с мастро Пеппе, я сердечно поблагодарил его за то, что он так гостеприимно предоставил мне возможность работать в его мастерской. После этого я вышел на улицу и, ни минуты не задерживаясь, направился прямо к сору Джулиано.
В этот вечер милый старичок ждал меня с нетерпением большим, чем обычно. Он приготовил для меня барашка с маслинами, кушанье, которое он готовил исключительно вкусно. Увидев меня, сор Джулиано просиял: «Сынок, — воскликнул он, — я приготовил такого барашка, что тебе долго меня не забыть». Когда я сказал ему, что взял расчет у мастро Пеппе, он выронил разливательную ложку, которую держал в руке, и она упала на вынутый из печи горшок: он понял, я ухожу из Альбано и он меня теряет. Видя его столь глубоко опечаленным, я хлопнул его рукой по плечу: «Нет причин хмуриться, — сказал я. — В конце концов не произошло никакого несчастья». — «Эх, дорогой мой, — ответил он, — вот ты уходишь и куда пойдешь — неизвестно. Во всяком случае, ясно одно: сюда ты больше не вернешься. Жаль! Но расскажи мне по порядку что у вас там произошло?». Когда он узнал обо всем в точности и во всех подробностях, он пришел в полнейшее неистовство. «Если кто-нибудь из них, не дай бог, завернет ко мне в остерию, — воскликнул он, — ему несдобровать. Я уж ему выложу все, что об этом думаю!» Он сейчас же помчался бы поговорить с мастро Пеппе, если бы я категорически не запретил ему этого. Услышав, что я через несколько дней отправлюсь в Неаполь, он посоветовал мне сначала сходить попрощаться с сором Ромоло, так искренне расположенным ко мне. Я нашел совет моего милого старичка совершенно справедливым и попросил его проводить меня на другой день на ферму.
