Через трое суток утром долбануло. Дорожка отхода в крови. Подошли к нам местные милиционеры. Судя по их реакции, кто-то из их людей подорвался. Они, конечно, тут же объявили, что на «проклятой мине подорвался мирный житель». Труп, а по следам, расстоянию боевика до мины было ясно, что он убит, они успели утащить.
Мы еще дня три-четыре ходили по окрестностям. По ночам. А потом в бригаду назначили нового командира. Он тут же издал такие дикие приказы, что мы решили: нам здесь больше делать нечего, пора смываться.
Он запланировал весь полк, в ста метрах, окопать рвом и возвести вал, чтобы обстреливать не могли. До него никак не доходило, что с вала стрелять гораздо удобнее. Он все опасался, что подъедет машина со взрывчаткой, и был уверен, что вал ее задержит. А кроме того, запретил своим часовым стрелять ночью по вооруженным чеченцам. Только если те подойдут ближе чем на двадцать метров. И то сначала надо кричать: «Стой! Стрелять буду!»
В ту же ночь чеченцы подошли. Я выставлял своих людей по ночам на посты со спецприборами.
И ночью мне офицер докладывает по рации (она была у нас с маскиратором, для посторонних ушей там только бурчание слышно):
— Вооруженные «чехи» идут.
— Не стрелять, — приказываю я. — Есть приказ «не стрелять». Мы сейчас стрельнем, убьют какого-нибудь чудака, который вылезет из окна, нас обвинят в том, что мы спровоцировали. Не стрелять! Мы гости. Тут есть хозяева.
Офицеры полка слышали мои пламенные слова. В панике связываются со штабом. Кричат:
— Что вы творите?! Они с оружием на нас идут!
Из штаба их резонно спрашивают:
— Откуда вы знаете, что они с оружием?
Тогда эти дураки в эфир по открытым каналам начинают объяснять:
— Да вот же спецназовцы в тепловизор все видят.
Слон сразу в разговор вклинивается:
— Заканчивайте называть в открытом эфире спецаппаратуру! Что вы несете?!
Как только «чехи» услышали про тепловизор, они тут же начали обстрел и отход. У них хорошие радиостанции.
Мы и стрелять не стали. Зачем, если наверняка мимо. А это дурачье палило долго и с большим «энтузиазизмом». На следующий день я потребовал от штаба Ханкалы, чтобы нас убрали. Попутно доложил, что вводятся такие новшества по охране объектов в полку.
Комбриг кричал:
— Я вас не отпущу! Вы мне тут нужнее!
Он, кажется, хотел сделать нас своим подразделением охраны.
Результатом нашей первой спецоперации стал подрыв на мине боевика. Выявление группы предателей, которых арестовали и осудили. За продажу боеприпасов некоторых арестовывали уже в Сибири, дома. И третье, немаловажное: благодаря нашим усилиям ров не выкопали и вал не насыпали.
