Она бы променяла "Меч и Крест" на эту карету скорой помощи, даже на самые ужасные моменты, вроде той ночи, когда она уехала, чтобы встретиться в Кэмом в том баре.
Вроде того, когда она поцеловалась с ним.
Она бы даже вернулась в Москву.
Здесь было хуже.
Она никогда не встречалась с таким раньше.
Кроме… Ну конечно же, встречалась.
Она, должно быть, уже прожила что-то, очень похожее на это.
Вот почему она прибыла сюда.
Где-то в этом охваченном войной мире была девушка, которая умерла, и вернулась к жизни, став ей самой.
Она была уверена в этом.
Она должна была перевязывать раны, приносить воду, подавляя тошноту.
Мысли о девушке, которая проходила сквозь это раньше, придали Люси сил.
Поток крови начал сочиться, потом стал очень медленно капать.
Мальчик внизу упал в обморок, так Люс наблюдала молча в течение долгого времени.
Пока капание не остановилось полностью.
Затем она потянулась за полотенцем и водой, и начала умывать солдата, лежащего на средней койке.
Прошло немного с тех пор, как он принимал ванну.
Люси осторожно умыла его и сменила повязку на голове.
Когда он пришел в себя, она дала ему глоток воды.
Его дыхание стало ровнее, и он больше не смотрел с ужасом на ремни выше.
Казалось, ему стало намного спокойнее.
Все солдаты, казалось, нашли некоторый комфорт, когда она склонялась к ним, даже тот который никогда не открывал глаза.
Она чистила лицо мальчика в главной койке который умер.
Она не могла объяснить почему.
Она хотела чтобы он был больше в мире, тоже.
Нельзя было сказать, сколько времени прошло.
Все что Люс знала, что было темно и противно, ее спина болела, горло пересохло, она опустошенная — была лучше чем любой из окружавших ее мужчин.
Она оставила солдата на нижних левых носилках до последнего.
Он был ужасно поражен в шею, и Люс волновалась, что он потерял бы даже больше крови, если бы она попыталась залечить рану.
Она приложила все усилия которые могла, сидела на стороне его перевязи, протирала его грязное лицо, вымывая часть крови из его светлых волос.
Он был красивый под всей этой грязью.
Очень красивый.
Но она была отвлечена его шеей, которая все еще кровоточила через марлю.
Каждый раз когда она добиралась до этого места, он вскрикивал от боли.
— Не волнуйся, — прошептала она.
— Ты сделаешь это. -
— Я знаю.
Его шепот прозвучал так тихо, и так невыносимо грустно, что Люси не была уверена, что слышала его на самом деле.
До сих пор она была уверена, что он без сознания, но что-то в ее голосе казалось дошло до него.
