С точки зрения Веры, церемония над могилой возле каменной часовни была бесконечной. Узурпировав роль главной страдалицы, Мария ни на шаг не отпускала от себя Нино и Джулио, предоставив Вере утешать Виолу. Бог знает почему, но Сильвана не пожелала быть рядом с матерью. Может, Виола защищала право Джулио на наследство и тем заслужила злобу дочери?
Наконец была произнесена последняя молитва и последний комок земли брошен на гроб Лоренцо. Все направились к дому, оставив позади Микеле и одного из работников, чтобы они довели работу до конца. После короткого перерыва семья спустилась в зал встречать родственников и друзей, которые были приглашены на виллу, и принимать соболезнования. Представленной всем в качестве вдовы Слая, Вере пришлось не раз и не два обсуждать его трагическую гибель с абсолютно чужими людьми, которым были любопытны не только обстоятельства смерти Лоренцо. Хотя воспоминания о Слае больше не выводили ее из состояния душевного равновесия, все же лишнее упоминание о катастрофе причиняло ей боль. В итоге у нее разболелась голова. А Сильвана все еще продолжала метать огненные взгляды в ее сторону.
В конце концов Вера решила, что с нее хватит.
— Я плохо себя чувствую, — шепнула она Джине, разливавшей в чашки кофе из серебряного кофейника. — Скажи синьоре Марии, что я пошла наверх. Полежу немного. И, пожалуйста, пригляди за Джулио.
Через несколько минут, когда Вера вошла в комнату с высокими потолками, которую уже привычно называла своей, свет померк и началось было очередное видение, но Вере удалось взять себя в руки и сохранить контроль над собой, пока полупрозрачная картинка не исчезла, как истончившаяся паутинка.
Продолжая тереть виски, Вера сбросила туфли на высоких каблуках, потом сняла платье, придуманное ею самою и присланное Габриелл из Чикаго. Оставшись в одном белье, она залезла под одеяло на своей старомодной кровати под балдахином. Сон поможет мне восстановить силы, подумала она. Вот отдохну, а потом решу насчет отъезда.
Утром, во время завтрака на скорую руку, когда они подкреплялись кофе с тостами в предвидении долгого голодного дня, Нино, теперь глава дома Манчини, попросил ее остаться в Италии, пока не будет вскрыто завещание. По его словам, это должно было случиться через две недели в Турине в конторе Гвидо Трезини.
— Гвидо уверил меня, что Сильвана и Винсенто не смогут опровергнуть завещание, — сказал он. — И все же неплохо бы тебе быть там, чтобы представлять интересы Джулио.
