С середины 70–х годов напряженность ситуации оказала влияние и на сферу культуры. Социал–демократические лидеры не могли соединить воедино противоположные ценности: рыночную деятельность и социальное равенство, индивидуальное самовыражение и коллективную солидарность, конфликт интересов групп влияния и национальный консенсус. Поддержка дифференцированной оплаты, индивидуального выбора и усиление группового конфликта возрастали за счет отказа от равенства в доходах, общественной солидарности и межклассовых компромиссов. При демократическом корпоратизме различные группы влияния — профсоюзы, отраслевые ассоциации, определенные категории бизнеса, кооперативы, организации арендаторов — выступали с конкретными требованиями по улучшению своего материального положения. В 80–х годах доминировали движения, выступающие за духовно–нравственные ценности: женские организации, ассоциации «зеленых», нелютеранские евангелические протестантские церкви, а также группы, боровшиеся против предоставления политического убежища беженцам, особенно эмигрантам из мусульманских стран, таких, как Иран, Турция и Сомали. Эти движения утверждали ценности, в отношении которых не так легко было прийти к компромиссу, как с выдвигаемыми экономическими группами материальными требованиями.
В поведенческом аспекте в 80–х годах между элитой и массами усиливалась напряженность. Специалисты уже не вызывали такого уважения и не имели такого влияния, как раньше, большую роль стали играть дилетанты. Люди более скептически относились к авторитету государственной бюрократии. Росло отчуждение от правительства и правящих партий, что привело к изменению предпочтений избирателей. На выборах в риксдаг многие граждане голосовали уже за другие партии. Смена политических пристрастий чаще наблюдалась при выборах в общенациональные законодательные органы, чем при голосовании за места в региональные и муниципальные органы управления. В результате политические лидеры перестали понимать логику поведения граждан[63].
К моменту выборов в сентябре 1991 г. в законодательные органы структурные, культурные и поведенческие разногласия настолько усилились, что социал–демократическая партия потеряла лидерство в правительстве. От недостаточной поддержки избирателей пострадали все три левые партии — СДРПШ, «зеленая» (экологическая) партия и левая партия (бывшие коммунисты). Количество мест в парламенте, принадлежащих СДРПШ, снизилось с 43% в 1988 г. до 38% в три последующих года — минимальное число со времени выборов 1928 г. Левая партия получила около 6% голосов в 1988 г. и только 4,5% в 1991 г. «Зеленые», получив менее 4% голосов (по сравнению с 5,5% в 1988 г.), вовсе не попали в парламент. Представительство двух центристских партий — либералов и центра — сократилось на 3%. Победили правые партии. Консервативная партия Союз умеренных увеличила свою долю с 18 в 1988 г. до 22% в 1991 г., две другие консервативные партии — Христианско–демократический союз и Новая демократия — впервые получили места в законодательном органе. Каждая набрала по 7% голосов или 25 из 349 мест в риксдаге. Союз умеренных как вторая по величине парламентская партия, имеющий 80 мест, возглавил коалиционное правительство. Лидер консерваторов Карл Бильдт стал премьер–министром; в состав его кабинета вошли либералы, лидеры Партии центра, христианские демократы и члены его собственной партии.
