Всю свою жизнь, если не возникало какого-нибудь препятствия вроде болезни, войны или другого стихийного бедствия, по воскресеньям он всегда приходил в церковь. Когда был ребенком — с родителями; когда служил солдатом — по надобности; когда повзрослел и стал владельцем Бенхойла — из чувства долга, для поддержания традиций, чтобы подавать хороший пример. А сейчас, когда постарел, — за утешением и надеждой. Старая церковь, слова церковной службы, мелодии псалмов — это то немногое, что не менялось на протяжении всей его жизни. Возможно, сейчас, в конце, только они и остались неизменными.
Так, благость и милость
Да сопровождают меня во все дни жизни моей,
И пребуду я в доме Господнем многие дни.
Он закрыл Псалтырь, склонил голову, получая благословение, поднял со скамьи лежавшие рядом водительские перчатки и старую твидовую шапку, застегнул пальто, обмотал шею шарфом и двинулся к выходу по главному проходу.
— Добрый день, сэр. — Атмосфера в этой церкви была самая дружеская. Люди общались между собой в полный голос. Не было здесь перешептываний, будто в соседней комнате лежит умирающий.
— Ужасная погода. Здравствуйте, полковник Данбит. Как там у вас на дорогах?
— Молодец, Джок, проделать весь этот путь к церкви в такую погоду — это просто подвиг.
Последние слова за спиной Джока произнес сам пастор, нагнавший его в проходе. Преподобный Кристи был человеком могучего телосложения с плечами, как у игрока в регби. И все-таки Джок на полголовы выше его.
— Я боялся, что в церкви народу будет негусто. Рад, что добрался, хотя и было это нелегко, — сказал Джок.
— А я думал, что вы там, в Бенхойле, оказались отрезанными от мира.
— Телефон, и правда, молчит. Должно быть, где-то внизу повреждена линия. Но мне удалось доехать, спасибо «лендроверу».
— Холодный выдался день. Не зайдете ко мне? Пропустим по бокалу хереса прежде чем вы отправитесь в обратный путь.
Его глаза лучились добротой. Он был хороший человек, и жена у него была милой и простодушной. Джок на минуту представил себе гостиную в доме пастора, кресло, которое для него придвинут поближе к жарко пылающему камину, аппетитный запах жарящегося воскресного барашка. Чета Кристи всегда жила в свое удовольствие. Он подумал о темном сладком согревающем хересе, о радушной миссис Кристи и чуть было не принял приглашение. Но все-таки устоял.
— Нет, — сказал он, — лучше вернусь пораньше, пока погода окончательно не испортилась. И Эллен ждет. К тому же не хотелось бы, чтобы констебль нашел меня в сугробе замерзшим и с запахом алкоголя.
