— Нет, я бросила его через год. Учеба шла плохо. У меня был небольшой талант, но, чтобы стать художником, этого мало. Ничто так не удручает и не отбивает охоту к учению, как недостаток таланта.
— И чем же ты сейчас занимаешься?
— Работаю. В магазине женского платья на Бошамп-Плейс.
— Не Бог весть что.
Виктория пожала плечами.
— Ничего, сойдет и это. — На самом деле они должны сейчас говорить не о Виктории, а об Оливере.
— Оливер…
Но он не хотел слушать ее вопросы, возможно, потому, что еще не решил для себя, как на них отвечать, и поспешно перебил ее.
— Как прошел вечер?
Виктория поняла, что он всячески увиливает от разговора. Она пристально взглянула на него, а он встретил ее взгляд с невинным видом, за которым таилась настороженность. И она подумала: «Какая разница? Ведь он сказал, что у нас масса времени, целая вечность. Рано или поздно ему придется все объяснить». И ответила:
— Как обычно. Много гостей. Много спиртного. Все разговаривают ни о чем.
— А кто привез тебя домой?
Она очень удивилась. Неужели он так этим заинтересовался, что даже решил спросить ее? А потом вспомнила, что его всегда интересовали люди, неважно, знал он их или нет и нравились ли они ему. Часто в автобусах он прислушивался к разговорам. Любил заводить беседу с незнакомыми людьми в барах и официантами в ресторанах. Что бы с ним ни происходило, он все заносил в свою цепкую память, перемалывая и переваривая все это, с тем чтобы когда-нибудь позже оно вошло в написанные им книги или пьесы в виде обрывка диалога или целого события.
— Один американец.
— Какой американец? — тут же заинтересовался он.
— Просто американец.
— То есть лысый, средних лет тип, обвешанный камерами и фотоаппаратами? Серьезный? Искренний? Ну, давай выкладывай. Ты же должна была что-нибудь заметить.
Конечно, Виктория заметила. Он был высокий, хотя и не такой, как Оливер, но более плотного телосложения, широкоплечий, подтянутый. Он выглядел так, словно в свободное время до изнеможения играет в сквош или по утрам бегает трусцой по парку в кроссовках и теплом тренировочном костюме. Курчавые жесткие волосы, которые, если их коротко не стричь, выходят из повиновения. Но у него волосы были искусно подстрижены, возможно, самим мистером Трампером или каким-нибудь другим известным мастером в одном из самых престижных мужских парикмахерских салонов Лондона. Его голову, которой мастер придал прекрасную форму, они облегали, как мягкий плюш.
Она вспомнила выразительные черты лица, загар и чудесную белозубую американскую улыбку. Почему у всех американцев такие красивые зубы?
