Только его сбил с ног Хек, который в тот же миг завопил:
– Кот! Кот! – и кинулся прямо Щуку навстречу.
Да все это напрасно, потому что мордатый гитлеровец уже вылез из петли, взлетел на штору и был таков. Ужасный растяпа этот Хек – ни удавку толком сделать не сумел, ни затянуть. Сразу видно, ничего он не может. Только определять, кто еврей, а кто нет.
Но ни слова об этом не было сказано. Щук и Хек вообще немедленно помирились, еще сидя на полу, так как сразу же догадались, что достанется им от мамы за нераспечатанную и сгоревшую в буржуйке телеграмму обоим. Но тут Щук, который был на целый год старше Хека, придумал вот что:
– Знаешь, Хек, а что если мы маме про телеграмму ничего не скажем? Может быть, в ней вообще ни одного слова не было написано? Может быть, ее специально подослали фрицы Минаевы, чтобы нас поссорить и так сохранить жизнь этой гнусной помеси лисы со свиньей, коту Ваське?
– Они могут, – сказал Хек и вздохнул. – Но только все равно врать нельзя. За вранье мама еще хуже будет сердиться. Станет отучать конфеты брать без спроса и пальцем соскребать варенье.
А это, надо вам сказать, еще доходчивее, еще почище, чем профилактика курения. Потому что включает промывание желудка и две большие клизмы, одна за другой.
– Так мы же не будем врать, – и не думал пугаться Щук, он даже немного рассердился на Хека, который не понимает таких элементарных вещей. – Зачем нам врать? Мы просто не скажем, и все. Промолчим. Вот если мама спросит, где телеграмма, мы расскажем. А так, зачем мы будем выскакивать вперед? Мы же не выскочки?
– Это правильно. Мы не выскочки. Мы будущие пионеры, – гордо сказал Хек, потому что и он наконец-то сообразил, что к чему и очень обрадовался. – Если врать не надо, то мы и не будем. Это ты очень здорово придумал, Щук.
На том они порешили и стали тихонько ждать маму.
Только мама пришла очень поздно. Сначала мама долго стояла в очереди за билетами, а потом, чтобы согреться и отметить с товарищами отпуск, она ела у себя в коопторге торт и пила сладкое вино. И то и другое было очень вкусным, и мама пришла веселая и немножко рассеянная. То есть она даже не заметила, что ее боевые ребятишки не прыгают как обычно на диване и не кричат при этом «турум-бей» и «турум-бай», а сидят вдвоем на одном табурете и подозрительно молчат. Мама даже не разделась. Прямо в платке и зимнем пальто она села на диван и показала детям твердые зеленые билеты. Один большой и два маленьких. Потом она сказала, что такие большие мальчики, которым уже выписывают личные проездные документы, могут сами достать из буфета кастрюлю со вчерашним супом и согреть на буржуйке.
