Так произошел знаменитый ныне поединок между Сауроном и Фелагундом. Ибо Фелагунд состязался с Сауроном в песнях могущества, а могущество короля было велико; но и Саурон обладал силой, о которой так сказано в Лэйтиан:
Звучала песня лиходейских чар,
Пронзая и срывая все покровы,
Сзывая всех, к предательству готовых.
Но Финрод встал и вопреки судьбе
О стойкости запел и о борьбе,
О силе, что сражает силы зла,
Хранимых тайнах, коим нет числа,
О вере, о свободе, о спасенье.
Об измененье и пребраженье.
Узилищах, что двери распахнут.
Цепях разбитых, что, звеня, падут.
Так с песней песнь сходилась, как в бою,
И Фелагунд, слабея, пел свою,
И вот вся мощь эльфийских светлых чар
Влилась в его напев, как щедрый дар,
И птичий щебет услыхали все
Над Наргофрондом в утренней росе.
Дышало тяжко Море вдалеке,
На грани Круга Мира, на песке.
Песке жемчужном у далеких скал.
Что свет Дерев когда-то озарял.
И вдруг, сгустившись, заклубилась мгла
Над Валинором. там, где кровь текла,
У брега Моря, у белейших врат,
Где острый меч на боата поднял брат,
И нолдоры, озлобясь, увели
Добытые резнёю корабли.
И свет погас. И ветер застонал.
И волк завыл. И ворон закричал.
Сковал заливы тяжкий грохот льда.
Несчастный раб в темнице зарыдал.
Гром раскатился, полыхнул огонь
– И рухнул Финрод, чарами сражен.
Саурон сорвал с них личины, и они предстали пред ним нагие и дрожащие от страха. Но, хотя Саурон открыл, каких они племен, имена их и цели остались ему неведомы.
Он бросил их в глубокую, черную и безмолвную яму и грозил жестоко умертвить всех, пока один из них не скажет правды. Время от времени видели они, как во тьме загорались два глаза, и волколак пожирал одного из них. Но никто не предал своего господина.
В то время, когда Саурон вверг Берена в узилище, бремя ужаса легло на сердце Лутиэн; и, придя за советом к Мелиан, она узнала, что Берен заключен в темнице Тол-ин-Гаурхота без надежды на спасение. И вот Лутиэн, зная, что никто иной на земле не придет ему на помощь, решилась бежать из Дориафа, дабы самой помочь любимому; но она доверилась Даэрону, а он вновь предал ее. Тингол изумился и ужаснулся; а так как он не хотел лишать Лутиэн дневного света, ибо тогда она бы истаяла, и все же желал удержать ее, он велел построить жилище, из которого она не сможет бежать. Неподалеку от врат Менегрота росло самое большое дерево в Нэльдорэфе – буковом лесе, что составлял северную половину королевства. Этот огромный бук прозывался Хирилорн, и было у него три ствола, равных по обхвату, высоких и с гладкой корой; ветви на них росли только на головокружительной высоте. Там, высоко меж стволов Хирилорна, был выстроен дом, и в нем поселили Лутиэн. Лестницы оттуда были убраны и строго охранялись – кроме тех случаев, когда слуги Тингола поднимались наверх, чтобы доставить ей все необходимое.
