— Это неправда.
— Видит Бог, правда! — воскликнул он.
— Вы же непутевый кузен. Не думаю, что вы бываете правдивы.
— Давайте прогуляемся, — предлагает он. — Я не могу вернуть вас вашему семейству в таком жалком состоянии.
— Я не жалкая. Можно допить бутылку?
— Нет. — Он осушил ее сам и отбросил. — Поднимайтесь, мисс Хейден.
Я беру его руку и выпрямляюсь, наваливаясь на него. Или, скорее, сначала наваливаюсь, потом встаю.
— Мисс Хейден, — медленно говорит он.
— Лорд Шаддерли. — Это походит на танец, единственный, в котором я, кажется, хороша. Не могу вспомнить, какого цвета его глаза. — Хотела бы я иметь ресницы, как у вас. Вы черните их сажей?
— О Господи! — Он наклоняется, и его губы касаются моих.
О Боже, он целует меня. От удивления я перестаю дышать, хотя именно я неприлично вела себя минуту назад. Если у меня и были сомнения относительно его статуса грешного кузена, теперь они улетучились, поскольку его поцелуй полон греха.
Я сравниваю его поцелуй с другими своими поцелуями и прихожу к выводу, что Шаддерли целуется лучше всех. Если вам это интересно, меня целовали и прежде, но не так. Меня никогда не целовал мужчина, который точно знает, что делает, и у которого достаточно практики.
И конечно, меня не целовали с такой настойчивостью, притягивая ближе.
Его губы коснулись моих, и я из любопытства (и вдохновленная кое-какими рассказами Энн) отвечаю на его поцелуй.
Он поднимает голову.
— Хорошо, мисс Хейден.
Мы все еще рядом, я чувствую, как ко мне прижимаются булавка его галстука, пуговицы сюртука, пуговицы бриджей…
Шаддерли отстраняется, но удерживает мою руку в своей.
— Уверен, моя репутация грешного кузена восстановлена.
— Немного, — отвечаю я, широко улыбаясь. — Шад, вы недавно спросили у меня, что мне нравится. Так вот, я вам отвечаю: мне нравится целоваться с вами.
— Да уж.
И тут тишину сада нарушает гневный рык:
— Шаддерли, что, черт возьми, ты делаешь с моей сестрой?!
