Я уставился на Ларри.
— Интересно. Но все равно мало, чтобы что-то предпринимать. В конце концов, на это есть полиция.
— Ну да. Еще кое-что. Вчера я надрался и брякнул Игеру, что мне известно. Потом уже уволился из «Дарданеллы». Кто-то стрелял в меня у дома, где я живу. С тех пор скрываюсь. Ну, отвезешь меня в Берду?
Я встал. Была теплая майская ночь, но меня бил озноб. И Ларри выглядел замороженным, хотя был в пальто.
— Конечно, — решился я. — Не паникуй. Выпей еще. Ты же точно не знаешь, что именно они кокнули О'Мару.
— Если Дад разузнал о дедах Лэша и Джо с крадеными машинами, а ведь Мона жена Джо, то наверняка разъярился. Вот они его и прикончили.
Я встал и направился в ванную. Ларри снова подошел к окну.
— Все еще там, — бросил он через плечо. — В тебя могут стрелять, когда повезешь меня.
— Не хотелось бы этого.
— Нормальный ты парень, Кармади. Будет дождь. Больше всего на свете не хочу, чтобы меня хоронили в дождь. А ты как?
— Много болтаешь, — с этими словами я закрылся в ванной.
Откуда мне было знать, что этот разговор с Ларри станет последним?
Пока я брился, было слышно, как Ларри ходил туда-сюда по комнате. Потом я принял душ. Выйдя из ванной, понял, что Ларри ушел. Накинул халат и выглянул в вестибюль: никого, только молочник спускается с верхних этажей, расставляя у дверей пакеты с бутылками.
— Эй, — окликнул я его, — парень тут не проходил?
Молочник взглянул на меня и открыл было рот, чтобы ответить. Это был молодой симпатичный парнишка с прекрасными крупными белыми зубами. Я отлично запомнил именно зубы, потому что смотрел на них, когда услышал выстрелы. Мне показалось, что они доносились с заднего двора, от гаражей или с аллеи. Сначала два коротких, потом оглушительная очередь. И шум быстро отъезжающей машины.
Молочник мгновенно закрыл рот, будто ждал сигнала. Глаза расширились, и он тупо уставился на меня. Потом очень осторожно поставил бутылки на верхнюю ступеньку, прислонился к стене и тихо произнес:
— Похоже на выстрелы.
Все это заняло пару секунд, но мне показалось, что прошел целый час. Я рванулся в квартиру, кое-как оделся и вернулся в вестибюль. Он был пуст. Вдалеке раздался вой полицейской сирены. Лысая башка с явными следами сильнейшего похмелья на помятой физиономии высунулась из одной двери.
Я бросился вниз по лестнице.
Ларри Батцель лежал лицом вниз, шляпа валялась в каком-то метре от его головы, неестественно вывернутая рука все еще сжимала пистолет. Половина лица была изуродована пулями, кровь уже стала запекаться на нем, на светлых волосах и шее, на асфальте двора.
