— Сами же знаете, у нас все синтетическое: от искусственных зубов до внушенной любви. Научные факты, да и то, пожалуй, лишь в момент рождения — единственное, так сказать, что сохраняет натуральность.
Филипп разозлился.
Аргументов он захотел! Времени для раздумий! А если монах или, как его там, священник, ни слова, словно обет молчания дал?
— Вы, кажется, согласились заменить эксперимент дискуссией, — еле слышно сказал Тихон, но Главушин вздрогнул, словно от окрика. — Она уже началась? Мы в эфире?
— Нет, Сейчас идет записанный ранее фрагмент. Миша, включи контрольный экстран.
На площадке перед столиком — экстра-экране, или сокращенно экстране, — тотчас возник профессор Вольняев — молодой, нервный в движениях, энергичный. Позади него на салатово-зеленой стене висел большой плоский дисплеи, на специальной подставке слева покоился беспросветно-черный шар величиной с арбуз. Клубок Ариадны… Знаменитый клубок Ариадны, размотав который Главушин и Вольняев устроили свои судьбы.
Отец Тихон встрепенулся, впился жадным взглядом в экстраобраз, потом перевел взгляд на академика.
Он что, впервые видит эту запись? Прекрасно. Пока разберется, что к чему…
— В таком случае, Алексей Вадимович, зачем сейчас приводить свои доводы? Чтобы потом повторяться? Давайте лучше посмотрим экстравидеозапись, — «предложил отец Тихон.
— Да, пожалуй, — согласился Вольняев.
Видимо, они заранее договорились не раскрывать карты. Слышал, Новичаров?
На экстране молодой Вольняев подошел к дисплею, высветил на нем правильный треугольник.
— Каждую сторону треугольника разделим на три равные части и среднюю часть заменим двумя отрезками длиной эль малое, деленное на три, где эль малое — длина стороны исходного треугольника.
«Фил, а что теперь будем делать? Аналитики говорят, им будет сложно вот так сразу, без подготовки вести дискуссию. Они… Они, мягко говоря, отказываются».
«И готовы расторгнуть контракт?» — беззвучно и зло спросил Фил в ларингофон телеочков.
_- Повторим эту операцию многократно, — сказал молодой Вольняев на экстране. — Как видите, если на первом шаге полученная нами ломаная линия имела всего лишь шесть зубцов, то на четвертом она больше всего похожа на снежинку уже с шестьюдесятью шестью мелкими зубчиками, — прокомментировал молодой профессор, будущий академик и нобелевский лауреат.
Монах вцепился в подлокотники кресла и не отрывал глаз от экстрана. Вольняев теперешний, скрестив на груди руки, взирал на себя тогдашнего с легкой, чисто иронической улыбкой. Молодо — зелено, дескать, молодо — зелено…
