Комнату дежурного, соответственно, можно с большим основанием назвать не комнатой, а комнаткой: трое-четверо соберутся — уже теснота. Сегодня Виктор застал тут лишь старшего лейтенанта Головина. Возможно, потому, что время близилось уже к одиннадцати вечера. Иван Андреевич говорил по телефону, делая пометки в блокноте.
— Да, да, я понял вас, понял: третий подъезд… Хорошо, хорошо, действуйте.
Увидев Виктора, спросил обрадованно:
— Ты к нам на огонек или по делу? — Попросил: — Ну, присядь на минуту, присядь, пожалуйста!
Виктор понял, чего ждет от него дежурный: судя по телефонному разговору, надо выезжать на место происшествия, а ни одного свободного сотрудника нет. Конечно, формально Виктор в левобережном отделении — гость и может отказаться от участия в операции: он будет продолжать патрулирование района. Однако формализм и служба в милиции — понятия несовместимые. Пусть это звучит несколько высокопарно, но именно такое у него, Виктора, понимание своего долга.
— Я здесь на «Волге», — поднялся он. — Далеко нам?
— Минуты за три, от силы за пять, доскочим.
На улице падал снег — мягкий, податливый. Шагая к машине, Иван Андреевич проговорил с горечью:
— На лыжи сто лет, наверное, не вставал…
Садясь в машину, рассказал: звонок о происшествии, которым сейчас предстоит заняться, исходил не от потерпевшего и не от родственников или друзей его. Позвонил врач из «Скорой»: вызывает их какая-то женщина: в подъезде, мол, парень порезанный. И сообщила адрес.
— Так, «Скорую» вызвали, а милицию в известность не поставили, — прокомментировал Виктор. — Странно!
— Тут надвое расклад: либо парни из одной компании, либо родственники потерпевшего опасаются мести преступника.
— Может, и так, — согласился Виктор, включая зажигание. — Куда ехать?
Иван Андреевич назвал улицу. Это на самой окраине, дальше никаких строений. «Волга» обогнула торец здания райотдела, вышла на магистральное шоссе и, пробивая фарами вязкую снежную мглу, помчалась в конец поселка.
Новые многоэтажные жилые дома сгруппированы здесь в виде этаких замкнутых прямоугольников, своего рода миниатюрных микрорайонов с дворами, где и столбы для бельевых веревок, и шеренга деревянных грибков, и волейбольная площадка, и выстроившиеся в строгой симметрии деревца, теперь скукожившиеся от холода и потому особенно жалкие. В один такой двор Виктор и свернул.
— По-моему, вон тот, — кивнул Иван Андреевич на пятиэтажный корпус с доброй сотней окон, большая часть которых, несмотря на поздний час, была еще освещена. — Подъезжай ближе, поглядим на номер.
