— Считай, девица, тебе повезло. — С важным видом Гус обнял ее за плечи, поглядывая на колыхающуюся под рубахой грудь. — Как же ты, красавица, сюда попала?
— Муж отдал. — Она погрустнела.
— Вот дурак! Такую женщину!
— Он старый был, я ему изменила, вот он и...
— Нам все равно, правда ведь? — Гус подмигнул Артуру. — Будешь моей первой женой.
— Твоей?! — Девушка с надеждой посмотрела на Артура.
— А что? — обиделся Гус. — Я опытный, несмотря на то что умный. Зовут меня Гус-охотник, а тебя как кличут?
— Вита.
— Сейчас, Виточка, спустимся в овраг, и ты напьешься. А потом мы тебя покормим, ты ведь голодная, да?
Возле обрыва Вита ойкнула, сложила руки на груди, сглотнула. Ползти по скалам она наотрез отказалась — пришлось обходить. И откуда она взялась такая беспомощная? Артур думал, что те, кто не может за себя постоять, в Пустоши не выживают.
Утолив жажду, девушка стала произносить слова отчетливее и затрещала с удвоенной силой. Оказывается, семья ее жила недалеко от Омеги и поставляла в замок еду. Тогда понятно, почему Вита неженка: никто не набегает, отбиваться не приходится. За последние несколько сезонов из неприступной крепости Омега превратилась в подобие старинного города, Артур в книжке читал, как раньше жили. В близлежащих деревнях того, кто вел себя не по правилам, наказывали, ссылая, очевидно, сюда, на Полигон.
На миг он задумался, что будет, если окрепнут омеговцы, подомнут всю Пустошь, установят свои порядки. Плати им, и никто не нападет, не сожжет твою ферму, не продаст сестер в рабство. Вроде бы замечательно, но почему-то мысль не радовала.
Возле пещеры Гус сложил кучу хвороста, вынул из кармана штанов стекляшку и принялся разводить костер. Не успел Артур развязать узел с «глазами», как хворост задымил и вспыхнул. 1ус вынес из пещеры недоеденную волчатину, нанизал на железки и сунул в костер.
Вита сразу же забилась в пещеру, в прохладу, но Гус велел ей выходить.
— Поешь, — скомандовал он.
— Я не хочу. Мне жарко, — простонала она.
— Мужик сказал: ешь, значит, ешь!
Мясо уже начало портиться, Артур покривился, но затолкал в себя кусок. Гус падалыциком навис над Витой и не успокоился, пока она не проглотила всё. Н-да, взял он ее в оборот!
Расправившись с едой, девка занялась хозяйством: выволокла на солнце отсыревшие тюфяки и «одеяла».
— Грязное все, — вздохнула она. — Постирать бы! Давайте постираю, тут же ручей недалече.
— Ишь, хозяйственная! — Гус щурился, довольный приобретением. — И какая — ух! — кровь с молоком! Завтра озаботишься, вишь, темнеет уже. Повезло тебе, девица, что меня встретила! А то пропадать бы тебе на свалке.
