Мальчик, попытавшись ответить, снова закашлялся, и старик, точно спохватившись, протянул руку. Поводил перед лицом Берко, сказал недоуменно:
– Ты можешь говорить. Не знаю, что ты себе придумал, но голос никто у тебя не отнимал.
То ли от его уверенных слов, то ли от чего-то другого, но паренька отпустило.
– Спасибо, – хрипло произнес он. – Я... не знаю, что на меня нашло.
– Так мы едем? – повторил старик.
– Я... еще ничего не решил.
Но тут вмешался Лен. Торбанщик поднялся и заслонил собой друга:
– Господин, конечно, тебе позволено многое. Но я никуда не отпущу своего ученика.
– Он вернется завтра после полудня.
– Нет.
Они бы еще долго мерились взглядами, но тут прозвучал голос Берко:
– Я хочу спеть. Пожалуйста, не вмешивайся, господин... Лен, ты тоже.
В его голосе было столько сдержанной муки, что торбанщик и старик не нашлись, что ответить. Только переглянулись. А первый звук уже взлетел, наполняя воздух неясной тревогой. Эта мелодия не была похожа на ту, что рождалась, но не могла выплеснуться ночью. Сейчас в песне Берко слышались крики, лязг мечей. И частые удары набата... Когда он замолчал, старик поглядел на Лена:
– Что скажешь?
– А что тут сказать? Набег нас ждет, – хмуро заключил торбанщик. – Господин, ты Ясора предупреди. Только прошу, не говори, что мой ученик беду накликал.
– Хорошо. Мальчик, пойдем, проводишь меня. Да не увезу, не увезу я его, торбанщик. Даю слово.
Старик развернулся и вышел.
* * *
Гость держал лошадь в поводу, но уезжать не спешил. Рядом переминался с ноги на ногу Берко. Как всегда после спетой мелодии внутри царила гулкая пустота, пареньку было холодно и неуютно. Словно тяжелая работа высосала все силы. Поспать бы. Но он терпеливо ждал, когда старик скажет то, зачем позвал его.
– Прощай, ученик торбанщика, – наконец, негромко начал колдун. – Не держи на меня зла за то, что пытался принудить тебя. Обещаю, я больше не стану этого делать. Я и раньше бы не пытался, если бы знал, что ты не сможешь того, к чему не лежит душа. Раз не хочешь просить за Стригура – реку не обманешь. Жаль, слишком поздно я догадался. Только ребенок вроде тебя может сам себя лишить голоса. Чтобы не пришлось выбирать...
– Я не...
– Значит, твой дар. Я к этому точно не причастен, поверь. Так ты не держишь зла?
– На тебя? Нет. – Берко смутился. – Ведь Стригур – твой родич. Но я, и правда, не могу...
– Да ведь и я о том же. Удачи тебе. И не забывай своего приятеля Черета...
* * *
Два дня в крепости царила тревожная собранность. Но время шло, вестей не было. И даже Лен, обычно безоговорочно верящий ученику, под вечер второго дня не выдержал:
