– А ты, никак, голоден, Григорий Александрович? – вскинула брови императрица Екатерина. – И что такого важного случилось, что не евши спозаранку прибыл? Надеюсь, вести не дурные?
– Как можно, матушка? – наигранно возмутился князь Потемкин. – Напротив, хотел тебя порадовать, вот и не стал завтракать, сюда поспешил.
– Ну так за добрые вести награда полагается! – оживилась императрица, судя по всему пребывавшая в отличном расположении духа. – Какой награды просишь?
– Чашки кофе с той булочкой, которой ручки вашего величества пропахли, весть моя точно стоит. А по правде сказать, так и двух чашек.
Григорий Александрович скосил глазами на своего спутника, доселе проявившего себя лишь официальным поклоном императрице и оставшегося стоять подле входа в будуар.
Екатерина вскинула вопросительно брови, пристально вгляделась в не самого привычного во дворце гостя, перевела глаза на своего фельдмаршала, но вопросов задавать не стала, лишь чуть шевельнула пальцами, и лакеи в единый миг пододвинули к ее столику два стула.
– Полагаю, что здесь-то ты отказываться не станешь? – засмеялся князь, обращаясь к своему спутнику. – Не тушуйся, садись, коли приглашен, уж чашку кофе ты точно заслужил!
– Благодарю! – ответил офицер, прошел к столу, спокойно опустился на стул и уверенно взял в руки не понять когда и кем поставленную и наполненную для него чашку.
Чашки тончайшего фарфора с золотым российским гербом были неожиданно крупными, а вовсе не наперсточного размера, какие зачастую водились для этого напитка в лучших домах.
Императрица еще раз пристально посмотрела ему в лицо, офицер взгляд выдержал без смущения.
– Ну, рассказывай свою новость! – велела императрица Потемкину.
– Представляешь, матушка, совершенно случайным образом попался мне на глаза приказ о разжаловании некоего майора в капитаны. За действия, сим майором предпринятые на бранном поле в нарушение приказа.
– И что тут необычного?
– Да необычны были те самые действия. Майор этот, видя, что враг теснит наши полки и уже готовится кавалерией ударить им в спину, собрал горстку конных гвардейцев и ударил вражеской кавалерии во фланг. Смешал их ряды, а после и вовсе обратил в бегство, дав тем самым нашим прийти в себя, перестроиться и пойти в контратаку. Силами человек в пятьдесят три сотни заставил спину показать!
– За это обычно к награде представляют, а никак не разжалуют, – задумчиво произнесла императрица. – Впрочем, если был приказ поступать иначе…
