Йялл лег поудобнее и прикрыл глаза. Возня с ногой – пустяк. Не боль даже, скорее щекотка… «А вот мысли хуже блох, от них никак нельзя избавиться, они чешутся и зудят, кусают и отравляют ядом сомнений» – так говорил Юнтар.
– Ногу я тебе собрал замечательно ловко, – возгордился собой Тимрэ, закончив работу и присаживаясь на край лежака. – Но душу от боли не лечу, да ты и не хочешь исцеления.
– Я думаю про людей, – вздохнул Йялл. – Я вернулся и принес в большую стаю свое понимание и опыт. Вдруг это приведет к еще большему отчуждению? Мы никогда не станем единым целым – расы людей, айри и волвеков. Мы никогда не научимся говорить на одном, не содержащем неясностей языке. Мы думаем по-разному и формируем разные ценностные и социальные системы. Зачем я позволил идее людской хищности влиться в сознание стаи?
– Затем, что нежелание замечать чужие особенности и даже недостатки не прибавляет понимания. Ты научился смотреть на людей без излишней наивности и без презрения, как на равных и других. Внес свою лепту, добавил подробностей. К тому же доказал, что разница не мешает сотрудничеству, – улыбнулся Тимрэ. – Йялл, еще вожак Лайл, которого я помню и никогда не забуду, говорил: люди и стая – инопланетяне, но никак не соседи. Надо налаживать контакт, а не строить наспех из соломы общинный шалаш. Все равно или сдует ветром, или кто-то самый хитрый подожжет, чтобы погреть руки… Контакт развивается нормально. Это я тебе как бескрылый дракон говорю. С высоты своего полета, то есть возраста. Я уверен: без вас общая цивилизация людей и айри неизбежно развалилась бы. Давно, окончательно и бесповоротно. Мы – и люди, и айри – не умеем искать общий язык и не обладаем должной мерой великодушия. Мы нетерпеливы и склонны копить обиды. Но вы постепенно воспитываете нас. Медленно, неощутимо для проживающих короткую жизнь. Но я-то достаточно давно наблюдаю. Не зря возник новый раскол – это следствие страха наших ан-моэ. Традиции теряют привлекательность, а Совет ан-моэ – свою власть. Огрызаются и мстят напоследок, как иначе? Они по-другому не умеют. Даже Ялитэ, лучший из старейших, предпочитает теневые игры и кривые тропы. Но и он меняется.
– Ты меня утешил, – блаженно улыбнулся Йялл. – Нынешнее безобразие с Сати так настораживает, аж загривок мурашками колет. Я чую угрозу и вред. Прямую угрозу, понимаешь?
– И часть вреда тебе поручено уничтожить в зародыше, – развеселился Тимрэ. – Вставай, хватит занимать лежак для больных, ты необратимо здоров. И очень занят! Генеральный инспектор консультировался с вожаком Дауром. Твой папа рекомендовал тебя для большой экспертной работы.
