– Я ждала, что ты вздумаешь меня поучать, – хмыкнула Лорри, когда ей стало лучше и появился голос. – Йялл меня зверски поучал. С рычанием! Иногда помогало.
– Тогда нельзя было иначе. Ты не позволяла настроиться, – вступился за инспектора Рой. – Ты и теперь сопротивляешься. Разве я причиняю вред?
– Лезешь в голову!
– Мысли мы не читаем, это общеизвестно, – напомнил Рой. – Уж скорее я корректирую спинной мозг. Периферическую нервную, сосудистую… Кстати, желудок у тебя в ужасном состоянии. Я бы сказал – открытая крупная язва, но ее уже лет сто как излечивают в начальной стадии на один раз.
Лорри тяжело вздохнула.
– Ты боишься врачей? – поразился Рой. – Вообще не хочешь знать, как все плохо… Кто тебе внушил, что плохо? Мой дед искажения генетики пятого класса сложности лечит, ты совершенно в порядке, по меркам нашей медицины, да и ваша справится…
– Ага, им только дай справиться! Ё-о-о, еще хуже тебя лезут, – буркнула Лорри. – Копаются в болезнях, как будто я уже мертвая и мне все равно. А только это им самим – все равно. Не хочу. Я к Джан ходила пару раз. Она нормальная, у нас в городе чуть не единственный врач. Но к ней неловко с мелочами лезть. Потому что ей некогда, народ с делами посерьезнее в очереди стоит.
– Я отвезу тебя в наш город, если врачи не помогут или ты с ними не захочешь общаться. Сдам деду. Он оригинальный дикарь, опытную грядку клубники зверски оберегает от посторонних, – насмешливо прищурился Рой. – Редко соглашается брать в дом особенных, доставленных знакомыми, больных, – только тех, кто ни в чем не спорит и готов слушать про выращивание ягод… Ты слышала про осуждаемые в Среде опасные и ужасные методы гролльего ле́карства?
Лорри усердно замотала головой. Было видно: ей уже гораздо проще общаться. Прежняя искорка чуть насмешливого веселья блеснула во взгляде. И еще – любопытство. Волвек закрыл мойку и нашел для себя второй табурет. Про деда он мог говорить долго, с удовольствием. Дед Ясень, сын первого Ясеня. Дедом в городе его зовут все, но если по-честному, по-кровному – как раз Рою он родной. Ясеню уже сто двадцать. Год назад дед утратил способность к трансформации, миновал порог вступления в третий возраст волвеков, чинно именуемый зрелостью. Первые два – это детство, длящееся лет до семнадцати, и длинная столетняя молодость, когда волвеку доступны оба его облика. В молодости сила играет, особенно привлекательно и легко быть стайным и обожать вожака, позволяя многое решать именно ему, без твоего согласия. Кто же не любит простоты?.. Кто не желает избежать ошибок?..
