Такой крохотный! Пять фунтов и семь унций на овощных весах, которые Гейб откуда-то выкопал и тщательно отмыл.
Семнадцать с половиной дюймов и светлый пушок на головке! Она не могла на него насмотреться.
— Он же никуда не исчезнет!
Лора посмотрела на дверь и улыбнулась. От усталости ее кожа сделалась бледной и почти прозрачной.
Но глаза сверкали торжеством.
— Я знаю. — Она поманила Гейба рукой. — Я рада, что ты пришел, — сказала она, когда он сел на постель. — Ты, конечно, очень устал, но, пожалуйста, посиди с нами хотя бы минутку!
— Это ты устала, ведь всю работу выполнила ты! — пробормотал Гейб, проведя пальцем по щеке младенца.
— Неправда, и это первое, что я хочу сказать. Без тебя я бы не справилась.
— Конечно справилась бы. Я был просто болельщиком!
— Нет! — Лора требовательно сжала его руку. — Ты так же ответствен за его жизнь, как и я. Я помню, ты говорил о твоем имени в свидетельстве о рождении, о том, что ты нам поможешь, но знай, в твоем поступке гораздо больший смысл! Ты помог ему появиться на свет! У меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя! И не смотри так! — Она тихо засмеялась и опустила голову на подушки. — Знаю, знаю, ты ненавидишь, когда тебя благодарят, вот я и не делаю этого!
— Не делаешь?
— Нет. — Она передала ему ребенка. Этот жест говорил больше, гораздо больше, чем слова, за ним последовавшие. — Говорю тебе, сегодня ты получил больше чем жену.
Ребёнок, зажатый между ними, мирно спал.
Гейб не знал, что сказать. Он дотронулся до крошечной ручки и увидел, как она импульсивно согнулась. Как художнику, ему казалось, что он понял весь диапазон красоты.
— Я читал о недоношенных детях, — начал он. — Вес у него хороший, и, если верить книге, ребенок, рожденный после тридцати восьми недель, находится в хорошем состоянии, но я хочу вас обоих отвезти в больницу. У тебя хватит сил завтра поехать в Колорадо-Спрингс?
— Да. У нас у обоих хватит сил.
— Тогда завтра утром отправимся. А сейчас ты хочешь поесть?
— Как лошадь!
Он широко улыбнулся, но так и не смог заставить себя отдать ей ребенка.
— Тогда, наверное, придется удовольствоваться бифштексом. А он не голоден?
— Полагаю, он даст нам знать.
Как когда-то с Лорой, ему не терпелось набросать черты лица младенца.
— А имя? Не можем же мы называть его он.
— Конечно не можем. — Лора нежно погладила головку малыша. — Может быть, ты хочешь сам выбрать ему имя?
— Я?
— Да, может быть, у тебя есть человек, которого ты любишь, или имя, важное для тебя.
