Алкамен — театральный мальчик | страница 8
Тут из окошка верхнего этажа высунулся сам Ксантипп, худой, черномазый, со всклокоченной бороденкой, и закричал, сверкая белками глаз:
— Ишь какой благодетель! Есть да пить на мой счет — вот благодетель! Хитон ему новый подарил, люди добрые, так он хозяина злым словом поносит!
— Кончил бить в барабан и палочки забросил! — жаловался старик. — Не нужен ему теперь веселый Мнесилох, на улицу выкидывает!
Ба! Да ведь это тот самый старик комедиант, который вырвал меня однажды из рук разъяренного Килика.
— Эй, рабы! — неистовствовал в верхнем этаже Ксантипп. — Хватайте этого шута, раз, два, три!
Рабы выбросили Мнесилоха в канаву, и он остался там лежать, умоляя помочь подняться на ноги. Люди, посмеиваясь, проходили мимо: Мнесилох был известный проказник — всем казалось, что он и на этот раз играет очередную шутку.
— Кошка разбила горшок, и наказали собаку! — стонал Мнесилох. — Доблестные граждане, помогите инвалиду, который сражался за вас при Марафоне.
Я подал ему руку. Мнесилох уцепился, выбрался наверх.
— Тебе помочь? — спросил я. — Тебя больно побили?
— Ха! — засмеялся Мнесилох. — Боги осла знали: не дали ему рогов, так он больно не забодает!
Подбежал один из рабов Ксантиппа, вручил сверток — там была старая одежда Мнесилоха.
— Он думает, что я сниму дареный плащ, надену лохмотья! — воскликнул старик. — Э, не таков Мнесилох: что ему в руку попало, то и приклеилось.
— Проваливай! Проваливай! — закричал из окна Ксантипп. — Эй, рабы, выпустите на него собаку!
Услышав про собаку, я предложил:
— Давай я тебя отведу. Где ты живешь?
— Где я живу? — усмехнулся старик, стряхивая пыль с нового хитона. — Крыша мне — небо, звезды в ней — дырки, вместо дождя серебро в них льется. Серебра так много, что и кушать не на что.
Пока я поддерживал старика под локоть, выводя на ровную дорогу, он всматривался в мое лицо.
— Эге-ге! — вскричал он. — Это ты, маленький раб Диониса? Ну как, твой Килик больше не устраивает тебе купанья в храмовом водоеме?
Мне было неловко вспоминать о том случае, и я промолчал. Мнесилох ковылял, вздыхая, громко жалуясь богам. Так дошли мы до поворота дороги. Хвост шествия в честь Диониса уже скрылся за пальмовой рощей.
— За что тебя Ксантипп? — осведомился я. Мне было нестерпимо жаль бездомного старика: ведь все над ним только потешались.
— А я его обличаю, малыш, — ответил Мнесилох. — Богат он — я напоминаю, что монеты пахнут слезами. Счастлив — рассказываю об Эдипе, который все растерял — царство и детей, блуждал слепым нищим. Буйствует кротостью укоряю. Только этого героя не проймешь — неукротим, считает себя вторым Гераклом.
