— А, привет, — удивленно сказала она, словно он был последним человеком, которого можно было увидеть в его собственном магазине. Она вытянула вперед корзиночку с утиными яйцами и объяснила: — Эмили попросила мою мать принести ей яиц.
Лэнгли улыбнулся ей и поблагодарил, и щеки девушки порозовели.
— Эмили на кухне. Найдете?
— О да, конечно, — сказала Филлис. — Я знаю, как пройти.
Лэнгли открыл ей дверь в вестибюль, и она робко улыбнулась ему. Сайан тоже улыбнулась, как только дверь за ней захлопнулась, и сказала:
— А представь, если бы я была ревнивой…
— Что? — произнес Лэнгли. — Ревновать к этому ребенку?
— Она совсем не ребенок, — возразила Сайан. — Еще несколько лет — и кто знает…
Лэнгли засмеялся. Он пошел обратно в студию собирать свой портфель и сказал:
— Там в почте сама все разберешь, ничего сложного нет. Я вернусь, как только смогу.
Аукцион должен был продлиться целый день, но те вещи, которые он намеревался приобрести, скорее всего, выставят еще до обеда.
— Удачи, — сказала Сайан.
Она села за машинку и написала ответы на те письма, которые требовали незамедлительного отклика, сделала пометки там, где это требовалось, и положила в картотеку один список и пару каталогов. В студию заглянула Филлис. Ее разочарование из-за того, что она не увидела там Лэнгли, было таким неприкрытым, что Сайан сказала:
— К сожалению, он уехал на аукцион.
— Лэнгли? — спросила Филлис, покраснев, потом зашла и огляделась. Она увидела «Денистонский утес» и встала перед картиной. — Как же замечательно, правда? — проговорила она, посмотрев на Сайан.
— Да, просто великолепно.
— Тебе нравится здесь работать?
— Очень нравится.
Филлис глубоко вздохнула. Вчера она поссорилась со своим приятелем, и сегодня, когда мать сказала за завтраком: «Надо не забыть послать Эмили Паркинсон несколько утиных яиц», Филлис вызвалась: «Я отнесу их. Я все равно иду в деревню».
Сейчас Сайан посмотрела на нее и с ужасом увидела, как глаза Филлис наполняются слезами. Одна слезинка скатилась вниз по щеке, круглой и крепкой, и Сайан вскочила на ноги:
— Ну, ну, успокойся, что бы ни случилось, наверняка ничего страшного.
— Я знаю, — сказала Филлис.
Она ненавидела свои слезы. Она ненавидела то, как она краснела, то, что она совершенно не умела скрывать свои чувства. Она взглянула на эту девушку, Сайан, — спокойную и собранную. Говорили, что Лэнгли ей более чем симпатизирует, и даже Барни приглашал ее в ресторан, и такой стыд, что эта девушка видит, как Филлис плачет. Слезы градом покатились у нее из глаз. Она крепко зажмурилась, чтобы скрыть слезы за ресницами, но не смогла и вслепую, не найдя своего носового платка, вытерла глаза тыльной стороной руки и заявила, что жизнь ужасна.
