— Послушай, мадам, пока ты сидишь у меня, держи себя в руках. Если твой друг тебе нравится, давай, уходи вместе с ним, а не протягивай в баре к нему свои ручки…
Англичанин строг в таких ситуациях не потому, что хочет соблюсти приличия, дело тут в соотношении потерь: полицейские уже часто наведывались в бар… Правда, пока они только бросали быстрый взгляд издалека, не беспокоя посетителей (спасибо крупным взяткам, сдерживающим их), но, если бы заметили в баре что-то вызывающее, перевернули все вверх дном, и, пользуясь случаем, заставили бы Англичанина платить больше.
* * *
Незадолго до полуночи двери распахнулись, и в баре появился Хатем Рашид в компании смуглого молодого человека лет двадцати, одетого в простую одежду и бритого на солдатский манер. Присутствующие были уже пьяны, они орали и пели во весь голос, но, как только вошел Хатем, шум смолк и все стали разглядывать его из любопытства, повинуясь какому-то безотчетному страху. Они знали, что он «кудияна», однако держали себя в строгих рамках и не смели бесцеремонно к нему обратиться. Даже самые беспринципные и бесстыжие из них относились к нему с уважением. А причин было много: господин Хатем Рашид — известный журналист и главный редактор газеты «La Caire», выходящей в Каире на французском языке. Он аристократ чистых кровей. Мать — француженка, отец — доктор Хасан Рашид, успешный адвокат, в пятидесятые годы декан юридического факультета. К тому же Хатем считался среди геев консерватором, если так можно выразиться: он не опускался до пошлости, не пудрил лицо, не жеманничал, как многие другие «кудияна». Во внешности и манерах Хатем искусно балансировал между мягкой элегантностью и женственностью. Он носил вечерний костюм ярко-красного винного цвета, повязывал желтый шейный платок, большая часть которого скрывалась под розовой рубашкой из натурального шелка. Широкий воротник рубашки лежал поверх пиджака. Своей изысканностью, хорошей фигурой и тонкими, французскими чертами лица он был бы похож на кинозвезду, если б не морщины, оставленные на его лице бурным образом жизни, и то несчастное выражение, которое всегда омрачает лица гомосексуалистов. Азиз Англичанин подошел к нему поздороваться, и Хатем доброжелательно пожал ему руку, затем манерно отвел ладонь в сторону молодого партнера, представив его:
— Мой друг Абд Раббу, проходящий службу в органах безопасности.
— Очень рад, — улыбнулся Азиз, разглядывая сильное, подтянутое тело юноши.
