Вновь появилась Беннетт, в джинсах и старом свитере, обнаруженных в гардеробе Нест, а также в собственных кроссовках. Они стали накрывать стол к завтраку в гостиной. Ели все, кроме морфа, который ковырялся в еде и молчал.
— П'ивет, мальчик, — сказала Харпер, оторвавшись от еды.
Цыганский морф внимательно изучал ее.
— Он всегда такой молчаливый? — нахмурившись, спросила Беннетт у Росса.
Тот кивнул.
— Он все понимает, но не говорит. — Он замялся. — По правде говоря, мы держим путь в Чикаго, чтобы после праздников встретиться там со специалистом в этой области.
— Вы бы еще выяснили, что у него с аппетитом, — посоветовала она. — Он же ничего не съел.
— Он перед этим поел хлопьев, — пришла на выручку Нест.
— Мамочка, мальчик гово'ить? — спросила Харпер, с любопытством тараща глаза.
— Может быть, попозже, лапочка, — ответила Беннетт, возвращаясь к своей тарелке.
Потом она одела Харпер и сказала Нест, что они прогуляются в парке. Спросила Росса, не захочет ли Малыш Джон пойти с ними, но Росс отвечал, мол, мальчику нехорошо и лучше ему остаться дома. Понятно, что намерения у Беннетт были самые лучшие, но он не мог рисковать, выпуская морфа из виду.
Беннетт и Харпер вышли через заднюю дверь, пересекли лужайку и оказались в зимнем парке. Еще не было полудня. Цыганский морф наблюдал за ними, снова уставившись в окно. Росс постоял рядом с ним немного, заговаривая с ним, пытаясь получить ответ.
Наконец он вернулся в кухню, взял полотенце и начал вытирать посуду, которую мыла Нест.
— У тебя же есть посудомоечная машина, — заметил он.
— Мне нравится делать это самой, я хорошо себя при этом чувствую.
Они еще какое-то время работали молча, в слаженном ритме. Потом Росс сказал:
— Они будут искать меня, ты знаешь.
Она кивнула.
— Уже ищут. Один из них, по крайней мере. Финдо Гаск, проповедник справедливости.
— Будут и другое. Если я останусь, нам грозит опасность.
— Без сом — как любит говорить Роберт.
Он не знал, кто такой Роберт, но до него дошло.
— Так, может быть, мне стоит завтра уехать?
— Может быть. А может, твой приезд сюда был правильным. Поживем — увидим. — Она протянула ему стакан из-под сока. — Давай договоримся, Джон. Я не прошу тебя уезжать. Прошлой ночью мы пересекли рубеж.
Он закончил вытирать стаканы, поставил их на полотенце на стойку.
— Это многое означает. Не помню, когда я чувствовал себя таким усталым.
Она улыбнулась.
— Забавно, но я была уверена, что нынче на Рождество останусь совсем одна. А теперь у меня полон дом народу. Как все изменилось!
