Стук в дверь заставил ее вскочить. Мысли в голове перемешались. Она ни минуты не сомневалась, кто это может быть. Нест быстро прошла через темную гостиную в коридор, где слабо горел единственный огонек из дальнего конца коридора. На крыльце тоже горел фонарь, но она даже не стала смотреть в глазок. Просто открыла дверь, дабы подтвердить свои подозрения. И это точно был он.
— Привет, Нест.
Он стоял на крыльце, при свете фонаря, с ясными глазами, глядя на нее выжидающе, выглядевший моложе и лучше, нежели тогда, в Сиэтле, десять лет назад. Она с изумлением оглядывала его трансформацию, размышляя, с чем она может быть связана.
Маленький худенький мальчик лет, быть может, четырех или пяти стоял рядом с Джоном. У него были медового цвета длинные растрепанные волосы, ярко-синие глаза смотрели с интересом. Он так внимательно уставился на нее, что Нест даже отшатнулась.
Она перевела взгляд с мальчика на Росса, и темные предупреждения Финдо Гаска внезапно зашевелились в глубине сознания. Она находилась на краю обрыва, и чувствовала, как вокруг сгущаются тучи. Ситуация и привлекала, и отталкивала одновременно. Куда ни повернись, какой ни сделай выбор, — ситуация никогда уже не станет прежней.
Она широко распахнула наружную дверь.
— Входи же, Джон, — улыбнулась она. — Я уже жду тебя.
Понедельник, 22 декабря.
Проснувшись после того, как ему приснился сон о Рыцаре на кресте, Джон Росс начал поиски цыганского морфа.
И нельзя сказать, что именно слова Рыцаря вели его в этих поисках. Он почти мгновенно забыл о них, его захлестнули эмоции, испытанные, когда он понял, чье лицо у этого распятого Рыцаря. Но в глазах Рыцаря, вернее, в его, Джона, глазах, он увидел карту дороги, которую уже не забывал. В тот момент карта будто впечаталась в его сознание. Все воспоминания Рыцаря о цыганском морфе и о том, где его искать, теперь принадлежали ему. Чтобы оживить их, было нужно всего лишь заглянуть внутрь себя.
Когда он выступил в путь, было начало лета, и погода стояла хорошая. В Пенсильвании, откуда Джон начал путь, в воздухе пахло молодой травой и листьями, как всегда в июне. К тому времени, когда он добрался до западного побережья, уже началась июльская жара, с раскаленным воздухом и духотой, затрудняющей дыхание. На разноцветной климатической карте, появившейся на страницах «Ю Эс Эй Тудей», семь восьмых страны были раскрашены в оранжевые и красные тона.
Единственным исключением стало Северо-Западное побережье Тихого океана, где Росс затаился в ожидании появления морфа. В Орегоне, где он производил приготовления, жара переместилась вглубь материка: ветра унесли ее от берегов океана, и леса стояли зеленые, храня прохладу. Здесь образовалось своего рода убежище от смертоносной жары.
