Еда была сказочно вкусной. Через несколько минут неловкость исчезла, и Джо Мэри удивилась, что может совершенно свободно говорить с Эндрю. Он оказался приятным собеседником, и она с удовольствием рассказывала ему о своей семье.
— Итак, ты была единственной девочкой в семье…
— И в этом были свои преимущества. Я играла с братьями в мяч.
— Надеюсь, ты когда-нибудь сыграешь и со мной. Мне всегда нравилась игра в мяч. Это поднимает настроение.
Джо Мэри застыла, поднося вилку ко рту. Сердце ее забилось в два раза быстрее.
— Я… я играю только со своими братьями.
Эндрю улыбнулся.
— Говоря о твоей семье, трудно предположить, что ты и Марк — родственники. Нет, я вижу ваше внешнее сходство, но Марк настолько серьезен… Он хоть когда-нибудь смеется?
Последнее время почти нет, подумала Джо Мэри, но решила не говорить этого вслух.
— Он много работает, целыми днями. Он серьезен по отношению к медицине. И он вовсе не грубиян, как могло показаться…
Эндрю усмехнулся.
— Да уж, с ним непросто. Того и гляди бросится в драку! Кажется, только и ищет повода. Что он имеет против богатства и положения в обществе?
— Не знаю, — искренне ответила она. — Марк, например, безжалостно дразнит Келли по поводу благосостояния ее семьи. Мне кажется, он чувствует себя неуверенно из-за того, что Келли богата, хотя она никогда не давала повода для такого отношения к ней. Я этого не понимаю в своем брате.
Отодвинув тарелку, Джо Мэри пыталась вспомнить, когда наслаждалась едой больше, чем сегодня. Наверное, это было лишь раз, в ресторане «У Пола». В тот вечер Келли и Эндрю объявили о своей помолвке. При этом воспоминании настроение у нее тут же испортилось. Она оцепенело сложила руки на коленях. Правильно ли она поступила, придя сюда с Эндрю? Сидит с ним, обедает, раскованно болтает в то время, когда на ее месте следовало быть Келли… Имеет ли она право получать удовольствие от общества человека, который помолвлен с ее лучшей подругой? Джо Мэри многозначительно посмотрела на часы.
— Что случилось?
— Ничего. — Она покачала головой, избегая его взгляда, так как знала, что он способен проникнуть в самые глубины ее души.
— Как насчет десерта?
Положив руку на живот и улыбаясь, она отказалась:
— Я уже не могу, — но при этом с сожалением посмотрела на бесчисленные вкуснейшие французские пирожные, выставленные на большом столе.
Вновь появился официант, и на нее опять обрушился поток незнакомых французских слов. Эндрю безупречно говорил по-французски. Впрочем, видимо, все, за что брался, он делал безупречно.
