— Чт… сколько времени?
— Ты бессмертна, — ответила она. — К чему спешка?
— Но… свадебные приготовления. Нам нужно планировать свадьбу. Я не могу делать это одна.
— Тогда отложи ее снова.
— Я не могу, — сказала я, ужаснувшись в который раз. — Ох, я просто не могу. Он уже вообразил себе, что… неважно. Но я абсолютно не могу отменить ее. Вся свадебная подготовка уже несется полным ходом.
— Ты уверена, что эта ужасная вещь, которую ты совершила, не зло? В смысле, это же Синклер. Зло не пугает его. Возможно, в глубине души он в восторге от этого.
— Поверь мне. Это не зло.
«Элизабет… о, моя Элизабет… ты такая сладкая, ты как вино, ты… все. Я люблю тебя… ты единственная… Единственная». Возможно, я никогда больше не услышу этого, так что привыкай к ментальному воспроизведению, детка.
— Это полная противоположность злу. Я думала… я думала, это было чем-то чудесным. Но он… он…
Я снова заплакала. Зрелище жалкое, но остановиться я не могла. Ведь я думала, что единственным, на кого я всегда могла положиться, неважно, что произойдет, был Синклер…
— Хотя, он все еще здесь, правда? — спросила я, пытаясь найти бумажный носовой платок, опять же по привычке. Сопли уже кончились. — В доме? Он не съехал?
— Не уверена, что в курсе, милая. Возможно, он просто вернулся в свою старую комнату, чтобы все переварить.
Я опустила взгляд на стол. Джесс убрала мою взъерошенную челку с глаз.
— Бедная Бетс. Не одно, так другое. Хочешь, чтобы я осталась сегодня?
— Да, мы могли бы… нет!
— О, это очень льстит, — проворчала она.
— Нет, я имею в виду… сегодня великая ночь. У тебя свидание с Ником. Ты не можешь пропустить его.
— Я могу перенести, — сказала она мягко.
— В задницу!
— Вот уж чего нет в плане мероприятий, — весело проговорила Джесс. — Он мог позвать меня на свидание, потому что знает, что ты занята…
— Неужели? — надулась я.
— И единственная вещь, которую мы не собираемся делать, так это говорить о твоей заднице. Ни о твоих сиськах, ни о твоей блистательной личности, которая, скажу тебе, прямо сейчас не так уж и блистательна.
Она поддразнивала меня, и я начала улыбаться.
— Никаких переносов. Ты идешь. Я… я найду, чем заняться.
Как по сценарию, раздвижные двери восточной части кухни со свистом разошлись, и вошел Джон, самый молодой в мире стрелок.
— Кто-нибудь хочет рассказать мне историю своей жизни? — затараторил он, помахивая своим «Сайдкиком»[24].
— Что ж, — сказала Джесс, вставая со стула, — если то, что ты сделала, было злом, а я не говорю, что это было злом, поскольку доверяю твоему слову, но если все же было, ты будешь наказана за это прямо сейчас.
