— Нет здесь таких.
— Понятно, — без тени обиды или раздражения сказал Сергей Павлович и направился к дверям.
В пяти первых квартирах Толстикову не открыли. Зато из шестой вышел очень колоритный человек в трусах и майке. На вопрос о Бурыгине он заявил, что впервые слышит эту фамилию и вообще приехал сюда из Белоруссии всего на три дня, погостить и поискать работу. И только на предпоследнем этаже Сергею Павловичу попалась словоохотливая женщина. Она сказала, что живет здесь недавно и ни о каких Бурыгиных никогда не слышала. Затем, прикрывая рот ладонью и тревожно озираясь, она стала шепотом рассказывать о жильцах первого этажа, да с такими подробностями, что Толстиков кряхтел от смущения и все ждал, когда можно будет вставить последнее «прощай» и откланяться. А женщина перешла на жителей второго этажа, потом третьего, и так до тех пор, пока не прозвучала фамилия Сидоров. Тут-то Сергея Павловича и осенило — он вспомнил, что Александр Матвеевич жил здесь под чужим именем.
— У него слепая жена? — перебил Толстиков рассказчицу.
— Точно, — обрадовалась женщина. — Слепая, как сова. А сам он какой-то очень странный и даже неприятный. В отличие от вас. Знакомств ни с кем не заводит. Приходит с работы… а может, и не с работы, шмыг в дверь, только его и видели. Очень подозрительная личность.
— Спасибо, — поблагодарил Сергей Павлович за комплимент и, не давая ей развить тему об остальных странностях покойного и своих достоинствах, поинтересовался: — А в какой квартире они живут?
— Прямо надо мной, — ответила женщина и удивленно спросила: — Так вам кто нужен, Сидоров или Бурыгин?
— Вообще-то, мне нужна супруга Сидорова — Надежда Андреевна. Я из профсоюзного комитета консервного завода, — соврал Толстиков, чтобы не объяснять, какое отношение имеет погибший Александр Матвеевич к бывшему мужу слепой. — Там работает ее супруг, а Бурыгин — это двоюродный брат Сидоровой. Она очень долго его разыскивала. И вот он нашелся аж в самой Америке. У меня для нее письмо.
История об американском брате вполне удовлетворила всезнающую соседку Надежды Андреевны, и Сергей Павлович поспешил откланяться. Тепло попрощавшись, он поднялся на следующий этаж и позвонил в квартиру.
Открыли ему не сразу. Некоторое время из-за двери слышны были шорохи и шлепанье босых ног. Затем дверь чуть приотворилась и приятный женский голос спросил:
— Вам кого?
— Надежду Андреевну Сидорову, — ответил Толстиков и пояснил:
— Я от вашего мужа, Александра Матвеевича.
