Затем с пачкой купюр я отправился делать покупки.
Полагаю, разумней всего будет рассказать, чем я занимался в следующие несколько месяцев. От первой пачки пятерок я избавился в разных магазинах, тратя в каждом одну или две. Иногда мне удавалось обменять четыре пятерки на двадцатку или две десятки. Тогда я дуплицировал самую большую купюру, а затем расплачивался оригиналом и дубликатом в двух разных магазинах подальше друг от друга.
За два-три месяца я посетил больше офисов, больше баров и больше самых разных магазинов, чем за предыдущие десять лет. Однако без неприятностей не обошлось. Дело дошло до того, что продавцы, когда я входил в магазины, испускали шутливые стоны и жаловались, что, уж конечно, я миллионер, раз у меня всегда с собой только пятерки, или десятки, или двадцатки. Мне это не нравилось, пусть все и ограничивалось добродушным поддразниванием. Поэтому я был вынужден тратить массу времени на разъезды, так, чтобы как можно реже делать покупки в одних и тех же магазинах. В черную записную книжечку я заносил адреса всех магазинов, где побывал, с пометками, что там было куплено, зашифрованными моим собственным кодом.
Примерно каждую неделю я забегал в банк и клал на свой счет сумму, которая мне представлялась разумной. И до чего же было приятно входить в банк с чековой книжкой и пачечкой денег, чтобы положить их на свой счет! Собственно, впервые в жизни я пользовался услугами банка не для того, чтобы получить денежный перевод или кассировать сберегательную облигацию, которую по требованию моего босса покупал в согласии с планом налоговых льгот на суммы, расходуемые на заработную плату.
Дошло даже до того, что клерки в банке широко мне улыбались и говорили: «Дела, наверное, идут хорошо, мистер Макнолли!» А я в ответ сурово хмурился и жаловался, что страна летит ко всем чертям из-за высоких налогов. Я знал, что от меня ждут именно таких слов. Всякий, кто каждую неделю кладет деньги на свой счет, обязан ругать налоги. Чем больше сумма, тем громче вопли.
И мы купили новую большую машину. Ну, не совсем новую, но ей был всего год. Дилер, который мне ее продал, наверняка думал, что провернул выгодное дельце, сбыв такую пожирательницу бензина, но меня это не волновало. Чем больше бензина она сжигала, тем больше шансов было у меня остановиться еще у одной колонки и избавиться еще от одной купюры. И вообще, мне всегда хотелось иметь большую машину. Мою прежнюю я продал старьевщику, и у меня чуточку сжалось сердце, когда он утащил ее на буксире, а ее бамперы подрагивали на ветру.
