— Ничего, — многозначительно улыбнулся он. — Есть кое-какие догадки.
— Это какие же?
— А то, что теперь ты будешь всегда находиться рядом со мной. Везде.
— Так уж прям и везде? — скептически поинтересовалась я. — А если мне в туалет захочется, ты тоже будешь рядом караулить?
— Если надо будет, то и покараулю.
Вот вляпалась-то!
— И что ты сделаешь, когда я соизволю стать человеком? — продолжала я допрос с плохо скрываемым любопытством.
— В первую очередь отшлепаю за вылитое на меня ведро воды, и за каждый листочек, повисший на мне, отдельно.
— А потом?
— А потом… — Полоз мечтательно поднял глаза к потолку и медленно растянул губы в хищной улыбке.
Угу, сомневаюсь я, что он в этом самом «потом» жутко раскается, падет передо мной на колени в экстазе безмерного самобичевания и начнет с упоением целовать мои желтенькие пятнышки на спинке и лапках. Хорошо еще, если голову не открутит (или не откусит), вон как плотоядно на меня через язычки пламени пялится.
Превращаться при нем в человека мне окончательно расхотелось. Чувствую, радужных перспектив передо мной все равно не раскроется, так какой смысл напрягаться? Тут ноги делать надо, а не ждать у моря апельсинов. И чем быстрей, тем лучше.
Полоз оказался человеком слова, как это ни прискорбно. Первый день после нашего многообещающего разговора он добросовестно и безвылазно провел со мной в комнате, выползая (а заодно выгуливая и меня) только на время завтрака, обеда и ужина, которые теперь уже проходили в узком «семейном» кругу, то есть мы соображали на троих. Владыку не особо радовал мной пятнистый вид, но он молчал, выказывая свое неодобрение нахмуриванием бровей и плотным сжиманием губ, не больше.
Сам же Полоз откровенно маялся от безделья, что не прибавляло ему хорошего настроения и умиротворения. Видимо, подобное затворничество было ему несвойственно ранее, и он совершенно не знал, чем заняться. Я развлекать моего муженька особо не собиралась, полностью игнорируя его навязчивое присутствие, а потому выпросила книжку и погрузилась в чтение. Читать было не очень удобно, приходилось буквально ползать по страницам, уткнувшись носом в буквы, но книга попалась довольно интересная, про дальние страны и разные народности, что меня всегда очень интересовало, поэтому некоторые неудобства, связанные с моим вынужденно-добровольным внешним видом, я не особо замечала.
Полоз тоже попробовал что-то читать, но это ему быстро наскучило, и он просто прослонялся весь день из угла в угол, искоса поглядывая на меня. Как он косоглазие себе не заработал, до сих пор удивляюсь. Наверное, ждал, когда у меня терпение кончится. Зря он так, мне пока было относительно комфортно. Насколько вообще может быть комфортно в его присутствии. Но безделье — занятие очень утомительное, и уже к вечеру на моего вредного муженька было жалко смотреть, выглядел он, мягко говоря, не ахти… Помятый какой-то, измученный. Понимаю, от безделья больше устаешь, легче телеги с мешками овса разгружать.
