На этот раз он услышал и остановился.
— О… Ритка. Пр… привет.
Пьяненький. Сильно пьяненький.
— Ты дело сделал? — строго, словно учительница, спросила Ритка.
— Ну… Это… Нет.
— А гудишь на что?
— Тогда сделал, — признался Боб, будучи загнанным в угол.
— Деньги давай. Долю.
Он качнулся, потер лоб.
— Потом… Завтра… Зайди, отдам…
Даже находясь в тяжелом состоянии, Боб не потерял ориентации и контролировал финансовую ситуацию.
— На сегодня договаривались, — напомнила Ритка. — Ты за базар-то отвечай.
Не ответив, сосед махнул рукой и двинул обратно в зал.
— Погоди.
— Ну, чего тебе? Сказал же, завтра.
— Кто это с тобой? — Ритка кивнула на Хенка. — Рожа знакомая.
— У него не рожа, а лицо, — нервно ответил Боб, — это друг мой. Классный мужик. Во такой! В спецназе служил. Морским котиком. Троих кладет влегкую. И ножи метает вслепую. На слух.
«Трусы он с девок на слух стягивает. Котик морской», — подумала Ритка, но озвучивать компромат не рискнула.
Боб вернулся за столик, и ей ничего не оставалось, как убраться из «Белочки». Пока эти два придурка здесь, работать нереально, даже если появится клиентура.
Ответ толстяка озадачил ее еще больше. Дело он сделал. Иначе не сидел бы сейчас в кабаке. Когда она выходила из квартиры, обратила внимание на соседскую дверь. Та была взломана. Значит, и Хенк сделал дело! Получается, они обнесли друг друга, но при этом спокойно квасят! Полная хрень! Так не бывает! И Боб ей ничего не предъявил.
Ребус.
Совершеннейший ребус.
* * *
Жесткий мат разбудил Боба в самый неподходящий момент. Ему снилось, как он плавает в бассейне на балконе вместе с голой Ленкой Малининой и поплевывает на бегающего внизу ее муженька-ботаника. Но когда Ленка поднырнула, чтобы сделать Бобу приятное, ботаник опустился до матюгов. И Боб проснулся.
Он открыл глаза, рассчитывая дать мужу по очкам, но вместо того перед ним стоял Хенк и изрыгал нецензурщину, разбавленную словами «Обнесли, суки!». Хенка бить нельзя, он друг.
Боб огляделся. Бассейна и балкона не было. Вместо них комнатуха три на три, шкаф, пара табуреток, на одной из которых пустая бутылка из-под водки, тахта, на которой он возлежал, разбросанные на полу шмотки. В углу стеклянная ваза с пожелтевшим бамбуком.
Из ощущений — суровая головная боль. Она, словно инквизитор, мучила Боба со вкусом и разнообразием. То била изнутри в лобовую кость, то стреляла в затылок, то буравила виски. Болели даже глаза. Но это, возможно, от табачного дыма. Или запаха мочи, исходящего от вазы.
